Мальчик с крысой - стр. 14
– Верочка, ты чего маешься? – отложил книгу Иван Сергеевич.
– Мне интересно, что вы читаете.
Мужчина закрыл книгу и подвинул ко мне, предлагая прочитать название.
– «Без семьи». – Слова были простые и дались мне с лёгкостью. – О чём это?
– О мальчике, который остался один и вынужден был выживать, скитаясь по дорогам Франции.
Тема была мне близка. Хоть я и жила с Настёной как у Христа за пазухой, но, кажется, неосознанная боль сиротства всё равно таилось где-то в глубине души.
– А вы мне почитаете? – решилась я попросить доброго дяденьку, который мне редко когда отказывал.
– Ты же сама умеешь. Возьми и читай.
И я прочитала. Сначала с трудом продиралась сквозь «сложные» слова, перечитывая их по нескольку раз, потом дело пошло ловчее. Закончила читать как раз к первому сентября. Злоключения мальчика Реми произвели на меня такое впечатление, что я, как ни странно, переосмыслила свою жизнь.
– Ма, он смог выжить потому, что многое умел и постоянно учился новому, – делилась я мыслями. – А я такая неумеха…
– Так кто тебе мешает изменить свое отношение к учёбе? Ты вот недавно сказала, что мой диплом ветврача где-то пылится, но почему-то не подумала о том, что вся деревня бежит ко мне, когда у кого скотина заболеет.
– Я не подумала… – повинилась я, обхватила руками талию женщины, ставшей мне самой родной, и уткнулась носом ей куда-то в грудь.
Вот такими нехитрыми приёмами мать с Иваном Сергеевичем настраивали меня на учёбу. Второй класс я закончила круглой отличницей, и на стене гостиной, которую по-деревенски называли «залой», появилась моя первая похвальная грамота. Гордилась я этим безмерно, мечтая летом оторваться в вылазках по лесу и на речку. Мне казалось, что я это заслужила. Но однажды утром, выйдя к завтраку, постоялец, ставший к тому времени мужем Настасьи, сказал:
– Guten morgen, Fräulein.* – Доброе утро, барышня. (нем)
– А? – единственное, что смогла я ответить, уставившись на собеседника.
– Думаю, пора тебе начать учить немецкий язык, – последовал ответ.
– Почему немецкий? – ничего другого не получилось придумать, чтобы уточнить перспективу.
– Этот язык я знаю лучше многих и смогу тебе помочь в изучении. Эх, хорошо бы китайский выучить – перспективное направление – но, увы, нет преподавателей, – нарочито трагично вздохнул Иван, присаживаясь к столу и поливая густой сметаной горячие оладьи.
– Недавно в село семья китайская приехала. На том краю поселились, – лукаво улыбнулась мне мама, подвигая миску с мёдом. – И детки у них возраста Верочки есть. Надо бы познакомить.
– Хорошая идея! – радостно хлопнул в ладоши тот, кого я собственноручно притащила в дом.
Начиналось всё весело. Каждый день мне надлежало по десять минут утром и вечером кривляться лицом перед зеркалом. Гримасы желательно не повторять или придумать нечто похожее на комплекс упражнений.
– Зачем? У нас в классе один мальчик кривляться любит, так его постоянно ругают, – возмутилась я.
Ответ, как всегда, был подробным и понятным.
– Такие упражнения следует делать дома, чтобы никто не подумал, что ты у нас дурочка или дразнишь кого-то. А зачем… Видишь ли, Fräulein, когда мы говорим, то, не замечая этого, задействуем немало мышц лица. Но у каждого языка есть свои особенности произношения, а значит, и рабочие мышцы часто используются другие. Оттого-то поначалу трудно произносить новые слова. Чтобы звуки чужой речи произносить было проще и получались они чище, необходимо тренироваться.