Мальчик-капитальчик. Джим с Пиккадилли. Даровые деньги - стр. 11
– А Питер согласится?
– Я его уговорю.
Миссис Форд расцеловала подругу с жаром, какой до сих пор приберегала только для Огдена.
– Моя дорогая девочка! – воскликнула она. – Ты не представляешь, как я счастлива!
– Представляю, – спокойно заверила Синтия. – А теперь можешь оказать ответную услугу.
– Все что угодно! Новые шляпки тебе не помешают.
– Нет, шляпок не надо. Я хочу с тобой на Ривьеру на яхте лорда Маунтри.
– Видишь ли, – замялась миссис Форд, – яхта ведь не моя…
– Да, конечно… но ты уговоришь лорда, дорогая.
– Компания будет очень небольшая… и тихая.
– Толпа меня утомляет, я обожаю тишину.
Миссис Форд сдалась.
– Пожалуй, твоя услуга того стоит. Ты непременно будешь с нами на яхте.
– Я немедленно вызову Питера сюда, – кивнула Синтия и направилась к телефону.
Часть вторая,
в которой другие заинтересованные стороны, в том числе Бык Макгиннис и его конкурент Ушлый Сэм, также строят планы на будущее Капитальчика. Ночной налет на частную школу для мальчиков и иные тревожные события, а также поездка, приводящая к неожиданной встрече влюбленных – все в изложении Питера Бернса, праздного джентльмена, который жертвует праздностью во имя благой цели.
Рассказ Питера Бернса
Глава I
Я совершенно убежден, что никому старше двадцати одного года не следует бодрствовать до четырех утра. Какой час, такие и мысли. В двадцать лет вся жизнь впереди, и о ней можно задумываться безболезненно, но к тридцати прошлое и будущее уже сплелись в колючую чащу, и размышлять куда приятнее, когда солнце стоит высоко и мир полон тепла и оптимизма.
Так размышлял я, вернувшись в свою квартиру после бала у Флетчеров. Заря еще только занималась, и воздух тяготил особым запустением лондонского зимнего утра. Дома казались мертвыми и необитаемыми. Мимо тарахтела тележка, а на той стороне улицы крался по тротуару ободранный черный кот, добавляя сцене лишний штрих заброшенности.
Я зябко передернул плечами. Устал, проголодался, в душе после бурной ночи царит уныние.
Итак, я помолвлен. Час назад сделал предложение Синтии Драссилис – если честно, к своему большому удивлению. Зачем я так поступил? Влюбился? Любовь – предмет непростой… А может, сама попытка разобраться и есть ответ на вопрос? Пять лет назад я любил Одри Блейк и в чувствах своих не копался, а просто жил изо дня в день счастливо и беспечно, будто под гипнозом, принимая счастье как данность. Но тогда я был на пять лет моложе, а Одри – это Одри.
Впрочем, про нее нужно пояснить, потому что иначе не объяснишь Синтию.
Никаких иллюзий насчет своей личности в то время я не питаю. Природа одарила меня свинским характером, а обстоятельства будто сговорились довершить дело. Я любил удобства и мог себе их позволить. Достигнув совершеннолетия и освободив опекунов от забот о моих деньгах, я закутался в удобства, как в теплый халат. Я погряз в эгоизме. Если за последующие пять лет и вспомнил хоть мельком не о себе любимом или совершил хоть один благородный поступок, в памяти это не отложилось.
В самый разгар той поры мы и обручились с Одри Блейк. Теперь я понимаю ее лучше, а о себе прежнем сужу беспристрастнее и могу понять, сколь невыносим был в те дни. Любовь моя была настоящей, но снисходительное самодовольство не делалось оттого менее оскорбительным. Слова короля Кофетуа: «Эта нищенка станет моей королевой» я не произносил, но ясно выражал своим поведением.