Малахов курган - стр. 5

Грохнула пушка. Веня протер глаза и увидел, что это с Павловской батареи. Кольцо пушечного дыма убегало с батареи в море по-над волнами навстречу какому-то пароходу; кольцо растрепалось и полетело пушинкой по ветру назад. Веня сразу узнал, что пароход чужой – у нас на флоте нет такого фрегата[24] – длинный, трехмачтовый, двухтрубный, винтовой. Под всеми парусами и под парами чужой фрегат весело бежит, чуть вея из белых труб дымком. За кормой стелется белый шлейф пены. Пушка не остановила парохода. Он идет, не меняя курса, прямо ко входу в бухту…

– Берегись, наша! – закричал Веня в сторону рейда. – На брасах[25] не зевай!..

С рейда навстречу чужому пароходу выбежал наш с подобранными парусами.

Веня с первого взгляда узнал, что это «Владимир».

– Ага! Развел-таки Тришка пары. А говорил – «антрацит». Валяй, наша! Бери на крючья! Пошел на абордаж[26]! – поощрял Веня «нашу», притопывая по крыше ногами.

Ему кажется, что он стоит не на крыше, а на капитанском мостике парохода и держится не за печную трубу, а за холодный медный поручень.

Волна брызжет на бак «Владимира» пеной. Чужой фрегат все ближе. Веня видит, что там команда побежала по вантам[27]. Через минуту чужой скомандует «право на борт», обронит паруса, круто повернет и даст по «Владимиру» залп всем бортом. Веня уловил маневр коварного врага.

– Носовое! – кричит Веня комендору[28] носовой бомбовой пушки, приставив кулак рупором ко рту. – Бомбой пли!

Рыгнув белым дымом, мортира[29] с ревом отпрыгнула назад. На чужом пароходе рухнула верхняя стеньга[30] на первой мачте. Чужой фрегат убрал паруса, но не успел повернуться для залпа, как Веня скомандовал:

– Лево на борт! Всем бортом пли!

«Владимир» повернул и дал залп всем бортом. Веня приставил кулак к левому глазу зрительной трубой и увидел: чужой сделал поворот и, не дав залпа, пошел в море, держа к весту[31].

– А-а, хвост поджал! Струсил! Ура, братишки! Наша взяла! Ура!

И кажется Вене, что до него долетает после гула бортового залпа «ура», подхваченное командой «Владимира»… Но поручень мостика внезапно выскользнул из рук Вени. На крутой волне качнуло так, что «Владимир» зарылся носом, и Веня, не устояв на коньке крыши, кувырнулся и покатился кубарем вниз. Не успев схватиться за желоб, запутался в лозе, увешанной черными гроздьями винограда, и спрыгнул на землю…

– Во как у нас! Ура! – Веня вскочил на ноги и кинулся внутрь дома.

В прохладном сумраке у окна Наташа проворней, чем всегда, перебирала коклюшки; она как будто решила сразу доплести широкое – шире холста – кружево, а плела она его уже третий год!

– Чего это палили? – спокойно и тихо спросила Наташа, не поднимая головы от подушки, утыканной булавками.

– Чего палили?! Эх ты! – возмущенный равнодушием сестры, воскликнул Веня. – К нам на рейд чуть-чуть английский пароход-фрегат не ворвался!

– Ах, милые! – притворилась, чтобы угодить братцу, встревоженной Наташа. – Да ну?

– Ну-у?! Я приказал «Владимиру» прогнать его… «Владимир» как ахнет: пали левым бортом! Бац! Бац, бац!

– Ах, милые мои! – повторила Наташа и, подняв голову, улыбнулась брату: – А ты не убился, с крыши валясь?

– С какой это крыши? Я на салинге[32] у «Владимира» на фок-мачте[33] сидел со зрительной трубой. Я первый ведь и увидал чужого!

В оконнице от гула дальнего выстрела звякнуло стекло. Еще и еще… Три пушечных удара, похожих на деловитый успокоенный лай крупного пса.