Максимы и мысли - стр. 7
Говоря о том, что «высокая трагедия <…> была школой великих людей», о том, что «трагедия воспламеняет душу, возвышает сердце, может и должна творить героев», Наполеон под пером Лас Каза в «Мемориале» высказывается о Корнеле: «В этом отношении Франция обязана Корнелю…; да, господа, если б он жил средь нас, я дал бы ему княжеский титул». В «Максимах и мыслях» мы находим: «Если бы Корнель дожил до моего времени, я сделал бы его министром» (LII). Это уже не просто сходство, но весомый аргумент в пользу подлинности высказываний Наполеона, помещенных в «Максимах и мыслях».
Многие приписываемые Наполеону высказывания из «Максим и мыслей» касаются событий истории Франции и Европы периода Консульства и Империи, событий 1814 года, эпохи Ста дней, политических последствий поражения в кампании 1815 года.
«Я нашел в Потсдаме шпагу великого Фридриха и его орденскую ленту; трофеи сии значили для меня куда больше, нежели те сто миллионов, которые Пруссия выплатила мне» (XI). Нечто сходное с приведенным высказыванием, касающимся событий 1806–1807 годов, мы обнаруживаем в «Мемориале»: «…Большие часы, нечто вроде будильника сего государя (Фридриха Великого. – С. И.), увезенные нa Святую Елену и поставленные на камин императора, поспешность, с которой Наполеон бросился в Потсдаме к шпаге великого Фридриха, восклицая: “Пустъ другие берут иную добычу: для меня же вот что дороже всех миллионов…”, доказывают, как высоко ставил император сего государя».
К кампании 1806–1807 годов относится и другое высказывание из «Максим и мыслей»: «Говорили, будто я оскорбил королеву Пруссии, вовсе нет. Я только сказал ей: “Женщина, возвращайся к своей прялке и хозяйству”. Мне не в чем себя упрекнуть. Она сама признала свою ошибку. Я велел освободить ее фаворита Хатцфельда, а не то его бы расстреляли» (VII). Подобной фразы в «Мемориале» мы не найдем, а факт освобождения прусского сановника из-под стражи представлен вне какой-либо связи с королевой Луизой Прусской, как великодушный жест императора в ответ на слезы отчаявшейся жены Хатцфельда. Однако подробности встреч Наполеона с прусской королевой во время тильзитских переговоров (в передаче Наполеона), его стремление постоянно держать дистанцию перед лицом унизительных, почти навязчивых ходатайств прусской королевы позволяют допустить возможность приведенного высказывания.
В «Максимах и мыслях» имеется суждение Наполеона, касающееся одного из важнейших учреждений Империи – Почетного легиона: «Учреждая Почетный легион, я объединил единым интересом все сословия наций. Установление сие, наделенное жизненной силой, надолго переживет мою систему» (СХI). В «Мемориале Святой Елены» Лас Каз приводит такие слова Наполеона: «…Разнообразие рыцарских орденов и самое посвящение в рыцари было характерным для замкнутого сословного общества, тогда как единственное в своем роде пожалование в кавалеры ордена Почетного легиона с его универсальностью, напротив, являло собою подлинное равенство. Одно поддерживало отчуждение среди различных сословий общества, тогда как другое должно было привести к сплочению граждан; и его влияние, его следствия <…> могли быть неисчислимыми: то был единый центр, всеобщая движущая сила самых различных честолюбивых устремлений…»