Магия страсти - стр. 15
Это была уже знакомая мне рыженькая служанка. Ведро, как и все остальное, не выбивалось из общей картины – деревянное, круглое, скрепленное стальными обручами снизу и сверху. Следом за рыженькой вошла пухлая русоволосая женщина лет сорока с невыразительным бледным лицом и яркими губами, она тоже волокла ведро. Поставила его, ожидая, когда рыженькая выльет свое в ванну, и сказала:
– Сколько она еще будет валяться? Как думаешь?
Рыженькая ответила, когда стихло журчание воды:
– Не знаю. Пока маг ее не отпускает. Видимо, так. – Она шумно вздохнула. – Прости меня, Спящий, за такие слова, но лучше ей не просыпаться.
Маг? Какой еще маг? Тут водятся маги? Куда не отпускает? Сколько я валяюсь и почему? Сплю? Я была в летаргии? Размышлять было некогда – я навострила уши. Может, они скажут что-то важное. Меня так заинтересовало происходящее, что даже не шокировало то, что они говорили на чужом языке, однако я понимала каждое слово, будто он был мне родным.
– Это ты не права. – Полная служанка покачала головой. – Любая жизнь лучше смерти, а она вполне здорова, молода…
– Но страшная, как чума. Как чума и холера! Несносная, как десять свекровей, – прощебетала рыженькая и добавила шепотом: – Она – проклята. Ну, родовое проклятие. Ты поняла.
Я – страшнее чумы?! Бурная фантазия принялась рисовать апокалиптические картины, постигшие мое несчастное лицо; фигуру, слава богу, рассмотреть удалось. Наверное, оно перекошенное, нос-картошка, как у Жерара Депардье, глазки-буравчики, губа со шрамом. Или меня поразил какой-то врожденный дефект типа волосатого родимого пятна… Нет, не волосатого – волосы я заметила бы, когда щупала лицо. Но и обычное родимое пятно может изуродовать. Бородавки тоже выявляются на ощупь, потому отменяются. Что же со мной не так?
Вот же невезение! Сон так хорошо начинался и, похоже, превращался в кошмар. Дальше терпеть неизвестность не было сил и смысла: а вдруг сон закончится и я не узнаю, что дальше? Потому я распахнула глаза и шевельнулась. Рыженькая собралась закричать, но закрыла рот рукой. Полная попятилась. Как будто они увидели мертвеца. Господи, сделай так, чтобы я не превратилась в оборотня или какую-то другую гадость! Маги здесь есть, значит, и оборотни с вампирами могут водиться.
Рыженькая первой взяла себя в руки, изобразила улыбку, склонила голову, чуть присела:
– Бэрри проснулась! Какая радость! Тайя, скажи всем!
– Стой! – хрипнула я и завертела головой по сторонам. – Вы кто такие? Где я? Что со мной?
Полная Тайя замерла на полпути к двери. Улыбка сползала с лица рыженькой, она прикусила губу и потупилась.
– Ничего не помню, – объяснила я свое странное поведение, ощупала лицо, пытаясь обнаружить то, что страшнее чумы. – Где я? Как меня зовут? Бэрри – мое имя?
Нос как нос. Не огромный, а вполне изящный. Губы как губы. Брови. Ресницы. Высокий лоб. Ни шрамов, ни шерсти. Значит, все-таки огромное алое родимое пятно.
Полная Тайя пятилась к двери, я неотрывно смотрела на нее. Страшная, нет, скорее – неприятная, напоминающая злую куклу. Ресниц нет, бровей нет, хотя глаза карие. Нет, все это есть, просто припудрено то ли тальком, то ли мукой, а вот губы накрашены, похоже, свеклой.
– Я должна сказать Арлито.
– Кто это? – поинтересовалась я, мысленно взмолилась, чтоб не муж. Вдруг я замужем за каким-нибудь уродцем и у меня есть дети?