Магия и тайна Тибета - стр. 21
Многочисленные мои тетради полны записей, – много работала с тех пор, как приехала в Сикким; пожалуй, могу позволить себе отдых. Приближалось лето с его неизбежной жарой, и все чаще возникали мысли о поездке на север страны.
Дорога, выбранная мною, – отличная ослиная тропа, что ведет из Гангтока в Кампа-Дзног и далее в Шигадзе в Тибете. Постепенно она поднимается вверх от спрятанных в джунглях бунгало туристов в Дикчу к берегу реки Тисты и потом вдоль притока этой реки ведет, среди пленительных пейзажей, к ее истокам.
Примерно в пятидесяти милях от Гангтока, на высоте 8 тысяч футов дорога эта проходит по деревне под названием Лачен, которая занимает важное место в моих исследованиях ламаистского мистицизма.
Эта небольшая группа коттеджей на самом севере Сиккима – последнее, что видят путешественники на пути к перевалу на границе с Тибетом. Там живут выносливые горцы; занимаются они земледелием в долине и пасут яков на тибетских высокогорьях – там и проводят часть года, а живут в шалашах. Над деревенскими строениями возвышается прилепившийся к склону горы скромный монастырь.
На следующий день по приезде я посетила его и, не найдя там ничего интересного, собиралась уже уходить, когда в ярко освещенном солнцем проеме открытой двери появилась тень – на пороге стоял лама. Я сказала «лама», но на человеке этом не было обычной монастырской одежды, – впрочем, не походила она и на то, что носят миряне. Костюм его состоял из белой юбки, доходившей до пят, цветного жилета китайского покроя, из широких пройм пенились пышные рукава желтой рубашки; на шее ожерелье из какого-то серого вещества и коралловых бус; проколотые уши украшены крупными золотыми кольцами с бирюзой; длинные волосы заплетены в длинную, до самых каблуков косу[19].
Этот странный человек рассматривал меня и не произносил ни звука; сама я, мало еще знакомая с тибетским языком, не посмела начать разговор, только приветствовала его и вышла. Юный тибетец, прислуживавший мне, ждал на террасе монастыря. Увидев ламу, спускавшегося по ступенькам внутреннего дворика вслед за мной, он трижды поклонился ему в ноги и попросил благословения. Это меня удивило – обычно он скупо проявлял знаки уважения и никого не удостаивал такой чести, кроме принца тулку и Бермиага Кушога.
– Кто этот лама? – спросила я его, когда мы вернулись в бунгало для путешественников.
– Это великий гомчен, – отвечал он. – Один монах рассказал мне, когда вы были в храме, что он провел много лет один в пещере высоко в горах. Ему подчиняются демоны, и он умеет творить чудеса. Говорят, может убить человека на расстоянии и летать по воздуху.
«Что за удивительное создание!» – подумала я.
Любопытство мое было сильно подогрето тем, что приходилось читать о гомченах с Давасандупом. Много слышала о них и от принца тулку, и от разных лам: ведут они жизнь тибетских отшельников, исповедуют невиданные учения и способны на неслыханные деяния. И вот совершенно неожиданная встреча с одним из таких. Но как поговорить с этим ламой? Мой слуга далек от знакомства с тибетскими философскими понятиями и терминами и бессилен перевести мои вопросы.
Глубоко взволнованная, я не находила себе места; плохо спала, меня мучили бессвязные сны. Видела я себя в окружении слонов: они указывают на меня хоботами, издавая при этом глубокие звуки, похожие на те, что исходят из длинных тибетских труб. Этот странный концерт и разбудил меня… В комнате темно, слонов я больше не вижу, но продолжаю слышать музыку. Внимательно прислушиваюсь – и узнаю мелодию: трапа играли ее на террасе монастыря. Кому исполняли они эту ночную серенаду?..