Магия и тайна Тибета - стр. 18
В соответствии с другими поверьями громадная масса людей, не получающих послесмертного духовного просветления, сразу после смерти охвачены непонятными для них видениями, идут через эти фантасмагорические видения по бардо как стадо овец, пока не приходят к Шинье, судье мертвых.
Шинье рассматривает их прошлые деяния в зеркале или взвешивает с помощью белых и черных камешков. В зависимости от того, что преобладает, добро или зло, он отбирает пары, у которых должен снова родиться тот или иной «дух», а также условия, которые сопровождают это рождение: физическая красота или безобразие, интеллектуальные дары, социальное положение родителей и так далее. Здесь нет и речи о «ловкости» в деле спасения самого себя, настолько беспристрастен и непреклонен судья.
Хотя на самом деле и здесь «ловкость» оказывается полезной, если действовать в рамках, очерченных прошлыми деяниями. Об этих ограничениях уже упоминалось, и теперь пришла пора привести удивительный пример, иллюстрирующий их и к тому же дающий представление о тибетском юморе.
Один великий лама провел всю жизнь в праздности. В юности он имел прекрасных наставников, унаследовал у своего предшественника превосходную библиотеку и, что еще более важно, всегда был в окружении ученых людей, но едва научился читать. И вот этот лама умер.
В те времена жил странный человек – чудодей и грубоватый философ, – чья эксцентричность, иногда грубая, часто преувеличивалась его биографами и породила множество историй в стиле Рабле, которые очень любят в Тибете.
Дугпа Кунлегз, так его звали, путешествовал под видом бродяги. Придя на берег ручья, он увидел девушку, которая пришла туда набрать воды. Неожиданно напал на нее и, не говоря ни слова, хотел овладеть ею. Девушка оказалась крепкой, а Дугпа Кунлегз уже приближался к старости. Отбивалась она так яростно, что ей удалось убежать от него; вернувшись в деревню, рассказала все матери.
Добрая женщина поразилась. Все мужчины в деревне отличались пристойным поведением, никого не заподозришь в содеянном. Негодяй, должно быть, чужак, и она велела дочери описать греховодника. Слушая девушку, мать не переставала удивляться. Судя по всему, это Дугпа Кунлегз, эксцентричный святой лама, которого она встречала во время паломничества. Никаких сомнений – сам Дугпа Кунлегз хотел обесчестить ее дочь.
И она принялась размышлять над странным поведением святого человека. Общепринятые принципы морали, которыми руководствуются простые люди, нельзя применять к человеку, обладающему величайшей мудростью, думала она. Дубтхаб[17] не обязан следовать никаким законам; действия его продиктованы высшими соображениями, недоступными простому наблюдателю. Вот и говорит она своей дочери:
– Человек, которого ты видела, – великий Дугпа Кунлегз. Все, что он делает, – хорошо. Потому иди к ручью, поклонись ему в ноги и соглашайся на все, что он пожелает.
Девушка вернулась обратно, нашла дубтхаба, который сидел на камне, погрузившись в размышления; поклонилась ему, просила простить, что сопротивлялась, – не знала, кто он, – и объявила, что она полностью к его услугам.
Святой пожал плечами.
– Дитя мое, – сказал он, – женщина не возбуждает во мне никаких желаний. Однако великий лама из соседнего монастыря умер в невежестве, так и не воспользовавшись ни одной возможностью поучиться чему-нибудь. Я видел его «дух», бродящий по бардо и направившийся в сторону плохого рождения, и из сострадания хотел обеспечить ему человеческое тело. Но его дурными поступками перевешены хорошие. Ты убежала, и, пока была в деревне, произошло совокупление ослов на том поле. Великий лама скоро родится осленком.