Магическое бюро Майкла - стр. 28

* * *

В тот день я был занят – объяснял рабочему-строителю, какие полки надо сделать в моей сокровищнице, которую он уже отгородил кирпичной стеной в кабинете. Поэтому решился послать на рынок за продуктами Петора.

До сих пор скелет старался не выходить из дома, а если уж выходить – то в моем обществе. Рыцарь в латах вызывал нездоровый интерес у прохожих. Еще и привычки у этого рыцаря были из тех веков, когда дворянин мог безнаказанно зарезать простолюдина, если ему показалось, что тот его оскорбил. Я побаивался отпускать магистра в люди одного. Но рано или поздно встраивать Петора в местное общество было надо. Вот я и решил – почему не сейчас? И отправил его в первый самостоятельный выход.

Через полчаса я услышал шум на улице. Выглянул. Обалдел от открывшейся картины.

По улице шел Петор. Шел он с поднятым забралом. В его правой руке был обнаженный меч-полуторник. В левой – болтался мальчишка, магистр небрежно держал его за рубашку. Жертва произвола безвольно опустила ручки и ножки, как щенок или котенок, которого несут за шкирку, и ревела белугой.

За магистром двигалась толпа. В основном она состояла из любопытных, но были и тетки, настроенные агрессивно, и стражники, которые не торопились проявлять героизм и приближаться к странному воину.

Я вышел на крыльцо.

* * *

– Что тут происходит? – крикнул я, когда Петор остановился передо мной. – Я тебя за свининой посылал, а не за вот этим вот.

– Изверги!! – завизжала какая-то тетка.

– Мальчишка пытался срезать у меня кошелек с пояса.

– А домой ты зачем его притащил?

– Я твой слуга, деньги, которые он пытался украсть, твои. Я не могу судить его.

– То есть я должен судить? И как я могу его наказать?

– Хочешь – прикажи, я зарежу. Хочешь – возьми в рабство.

Я задумался. Что-то в этом предложении было не то. Похоже, Петор пользовался теми нормами права, к которым привык много веков назад.

Я уточнил у стражников, которые подошли к нам, но не торопились вмешиваться:

– А что по нынешним законам полагается за попытку кражи?

– Если мелкая кража – клеймление и бичевание. Повешение, если стоимость похищенного выше двенадцати копеек. Что у твоего конструкта в кошеле?

Петор сунул руку в кошелек и вытащил серебряный рубль и кучку мелочи. Это был смертный приговор мальчишке.

Воришка притих. По его лицу катились крупные слезы. Толпа тоже притихла. Ждала, чем кончится.

– И что, его реально повесят? – удивился я негромко, обращаясь к стражнику.

– Конечно. Прямо сейчас отведем на набережную, к виселице и вздернем, если ты подтвердишь слова конструкта.

– Так ему и надо! – вскрикнула толстая женщина. – У меня такой же ворюга все деньги, заработанные за месяц, умыкнул!

– Точно, пусть ногами подергает на веревке, – загоготали трое парней.

Я глянул на воришку. Тот размазывал по лицу сопли. Ребенок, лет десяти, выглядел тощим, но чистеньким. Одежда латанная, но стиранная, волосы подрезаны ровно.

– А ты что скажешь?

– Мамка умирает, а нас с квартиры гонят… – зарыдал малец.

Я повернулся к стражнику:

– Значит, если я подтвержу обвинение, что мальчишка вор, вы его отведете к виселице и повесите. А если не стану выдвигать обвинения?

– Тогда не повесим.

– Можно я парой слов перекинусь со слугой?

Мы с Петором, у которого в руке всё еще болтался мальчик, отошли чуть в сторону.