Магазин чудес «Намия» - стр. 17
Честно говоря, я думаю, что ваш любимый неправ.
Это ведь просто спорт. Олимпийские игры – просто большие “Веселые старты”. Глупо ради этого напрасно тратить то немногое оставшееся вам двоим время. Заставьте его это понять.
Если бы это было возможно, я бы сам сказал ему это вместо вас. Но так не получится.
Поэтому попросите своих или его родителей. Если вы расскажете о его болезни, все согласятся вам помочь.
Решайтесь! Забудьте про Олимпиаду. Я плохого не посоветую. Сделайте так. Потом будете рады, что послушались совета.
Лавка Намия».
Сёта сходил бросить письмо в ящик.
– Мы были очень настойчивы – на этот раз должно сработать.
– Кохэй! – крикнул Ацуя в сторону входа. – Есть письмо?
– Пока нет, – донесся голос Кохэя из лавки.
– Нет? Странно. – Сёта покачал головой. – Раньше сразу приходило. Может, плохо закрыли дверь черного хода?
Он встал, видимо собираясь проверить, но тут из лавки донеслось:
– Есть!
С письмом в руке вошел Кохэй.
«Извините, что пишу с задержкой. Это Лунный Заяц. Вы ответили мне, а я целый месяц молчала, прошу меня извинить.
Пока я уговаривала себя сесть за письмо, начались сборы.
Но это, наверное, просто отговорка. На самом деле я просто не знала, что вам ответить.
Вы говорите, что он неправ, и я, прочитав это, немного удивилась. Уважительно подумала: надо же, есть люди, которые даже неизлечимо больному могут сказать все начистоту.
Просто спорт, просто Олимпиада… да, наверное, так оно и есть. Нет, наверняка именно так. Возможно, мы зря мучаем друг друга.
Но я не могу повторить ему ваши слова. Догадываюсь, как эту ситуацию видят другие, но мы оба понимаем, что значит полностью выкладываться на соревнованиях.
А вот про болезнь, конечно, надо сообщить и его, и моим родителям. Но не сейчас. Видите ли, его младшая сестра только что родила, это такая радость. Он хочет позволить родным еще немного почувствовать себя счастливыми. Я прекрасно его понимаю.
Я несколько раз звонила ему со сборов, рассказывала, как много сил вкладываю в тренировки. Он был очень рад это слышать. И мне не кажется, что он притворяется.
Неужели нет другого выхода, кроме как забыть про Олимпиаду? Бросить тренировки, сосредоточиться на уходе за любимым? Пойдет ли это ему на пользу?
Чем больше я думаю, тем больше колеблюсь.
Лунный Заяц».
Ацуе захотелось заорать во весь голос. Читая письмо, он чувствовал, как внутри нарастает раздражение.
– Да что она делает, кретинка! Говоришь ей – бросай, а она опять на свои сборы. А вдруг мужик умрет за это время?
– Она же не могла ему в лицо сказать, что пропустит поездку, – мягко произнес Кохэй.
– Главное, что в конце концов все будет зря. Нет, ну надо же: «чем больше думаю, тем больше колеблюсь». Ей же все объяснили, почему она не слушает?
– О любимом беспокоится, – объяснил Сёта. – Не хочет лишать его мечты.
– Он все равно ее лишится. Она все равно не попадет на Олимпиаду. Вот черт! Как же ей это объяснить? – Ацуя нервно задергал коленом.
– А что, если она получит травму? – спросил Кохэй. – Если она не сможет из-за этого участвовать, он тоже успокоится.
– Хм, неплохо! – согласился Ацуя.
– Не пойдет, – возразил Сёта. – Это все равно лишит его мечты. Она ведь потому и мучается, что не может решиться.
Ацуя сморщил лоб.
– Мечта, мечта… Достали уже этой мечтой. Что, кроме Олимпиады и помечтать не о чем?