Мадина - стр. 8
– Открой, Мурат, открой немедленно!!! Прекрати сейчас же! Ненавижу тебя! Ненавижу! Будь ты проклят и гори в аду, чудовище! – продолжала рыдать моя мама за дверью.
То ли отца проняли выкрики матери, то ли ему наскучило, что я перестала кричать и рыдать от его ударов, но как ни странно, он остановился.
Меня всю трясло от боли и шока, казалось, что болезненные ощущения разносятся по венам, отравляя кровь. Я не могла говорить, потому что сорвала голос, мое несчастное исполосованное в кровь тело сотрясала крупная дрожь, а все пространство, которое я могла видеть, было испачкано моей кровью. Особенно сильно она сочилась из пореза на предплечье. Но мне было плевать, лишь бы это чудовище, что называет себя моим отцом, поскорее ушло прочь.
– Надеюсь, ты усвоила урок, – спокойным голосом сказал отец, продевая в брюки ремень, которым только что безжалостно хлестал меня. – В противном случае придется его повторить, – и широким шагом зашагал прочь, резко распахнул дверь, и не взглянув на маму, прошел мимо, что-то насвистывая себе под нос.
Мама ворвалась в комнату, как ураган, упала рядом со мной на колени и заплакала еще сильнее, сотрясаясь всем телом, глуша рыдания прижатой ко рту ладошкой.
– Моя девочка, Мадиночка, что же он с тобой сделал, проклятое чудовище, – причитала мама, аккуратно помогая мне встать. Но я все равно вскрикнула, потому что стекла, застрявшие в ранах, причиняли мне боль.
– Тише, тише, моя хорошая, пройдем в ванну, я помогу тебе умыться и обработаю раны, – приговаривала моя мама, потянув в сторону ванной.
Она разорвала остатки одежды на мне и поддерживая, помогла забраться в душевую кабину. Мои ноги настолько ослабли, что я просто осела на пол, а мама поливала меня из душевой лейки, медленно и нежно водя рукой по спине и плечам, смывая кровь. Я продолжала плакать и вздрагивать, но не столько от боли, сколько на чистых рефлексах.
– Я убью его. Пусть Аллах накажет меня, я с достоинством вынесу его кару, но ни за что не прощу, что это чудовище сделало с моим ребенком, – зло прошептала мама, тихонько поглаживая меня по волосам, как в детстве, когда мы с Нармин болели.
Я резко, несмотря на всю боль и слабость в теле, развернулась и, посмотрев прямо в любящие и такие печальные глаза матери, горячо прошептала, словно кто-то нас мог подслушать:
– Не надо, мамочка, пожалуйста, не связывайся, умоляю тебя. Он все равно сильнее нас обеих. Мы не сможем ему противостоять даже вдвоем. Я хочу уйти отсюда. Давай сбежим, пожалуйста. Помоги мне. Мы не можем так больше жить. Давай убежим сегодня ночью, вот прямо сейчас.
Я смотрела в глаза матери, которые медленно наполнялись слезами. Мама покачала головой и также тихо ответила:
– Возможно, это самая большая глупость, но я помогу тебе. Сбежать с тобой не смогу, иначе Мурат в два счета найдет нас обеих. Я останусь здесь, чтобы принять на себя весь его гнев и сдержать столько, сколько смогу. А ты пообещай моя девочка, что не вернешься сюда больше никогда и сможешь устроиться в жизни.
– Мамочка, но как же я без тебя… – растерянно пробормотала я, растирая злые слезы по лицу. Почему, ну почему я не могу жить, как все девушки моего возраста?! Почему на мою долю выпадают эти испытания?! Почему я вынуждена бороться за жизнь с собственным отцом?!