Мадам Помпадур. Некоронованная королева - стр. 24
Тем удивительней оказался следующий выбор Людовика. Теперь он обратил свой взор на четвертую из дочерей де Нейля – маркизу де Флавакур.
Несколько дней двор и салоны Парижа гудели от очередной новости: супруг маркизы вовсе не желал быть рогоносцем даже по милости короля и обещал размозжить жене голову, если та станет вести себя, как ее шлюхи сестры.
Веера снова и снова ходили в руках дам ходуном, такая новость могла озадачить кого угодно. Ай да маркиз! Воспротивиться самому королю и обозвать дочерей герцога де Нейля шлюхами! Что теперь будет?! Не миновать большущего скандала между маркизом и герцогом.
– Я полагаю, герцог вызовет зятя на дуэль и проткнет его шпагой!
Предположение было просто дурацким, потому что и маркиз, и герцог немолоды, толсты, неуклюжи и дуэль между ними была бы сущей пародией, но все согласились. Должен же кто-то призвать маркиза к ответу за такие слова о дочерях де Нейля? Два дня двор и салоны гадали, кто заменит дуэлянтов, пока не выяснилось, что сам герцог де Нейль о своих дочерях того же мнения! Он тоже обещал свернуть дочери шею, если та окажется в постели его величества.
Общество разделилось на две части. Одна отстаивала свободу женщин самим выбирать, с кем им спать, невзирая на замужество, другая считала, что позорить честь семьи не стоит даже в спальне короля. А если уж и делать это, то так, как делала вначале де Майи, – тайно.
В одном были единодушны: хуже всех все равно вела себя де Майи! Как бы ни скрывала старшая из сестер, все равно в общество просочились рассказы слуг о развратных оргиях с королем, в результате и те, кто участвовал в них помимо Людовика и самой де Майи, были серьезно дискредитированы. От старшей сестры де Нейль отвернулись все, словно одна она виновата во всеобщем безумии, творившемся вокруг его величества.
Безутешная де Майи, в одночасье потерявшая и любовника, и честь, всеми покинутая и презираемая, неожиданно нашла утешение в религии. С той же страстью, с какой она чуть раньше развращала короля, дама теперь каялась. Она надела власяницу и целых десять лет до самого конца жизни не снимала.
Как-то герцогиня де Бранка поинтересовалась у своей юной приятельницы мадам Ле Норман, осуждает ли та мадам де Майи. Жанна задумчиво покачала головой:
– Она, конечно, развратна, но если удержать рядом с собой любимого человека другим образом не могла… Если мадам де Майи делала это из любви…
Герцогиня внимательно вгляделась в лицо Жанны:
– Вы полагаете, что ради любви нужно идти на все?
– Нет, я так не думаю, просто не могу ее осуждать за безволие.
Пожилая уже и довольно опытная герцогиня с сомнением покачала головой:
– Будьте осторожны, дитя мое, вы слишком много значения придаете чувствам. Хорошо, что у вас любящий и внимательный супруг, иначе, боюсь, ваше сердечко завело бы вас в опасные кущи…
Знать бы герцогине де Бранка, что заведет, да еще как!
Не сумев заполучить в свою постель Лорагэ и самому попасть в ее, Людовик не отчаялся. У Нейля была еще одна дочь, на сей раз красавица Мари-Анна. Помимо красоты и ума у нее имелось еще одно неоспоримое преимущество перед остальными сестрами: Мари-Анна была вдовой маркиза де ля Турнеля, то есть желчного мужа, не желавшего быть рогоносцем, в данном случае не наблюдалось. Людовик влюбился быстро и бесповоротно.