. На это можно возразить. Во-первых, Арсеньева официально не нарушала закон. Во-вторых, договоренность о приданом и месте проживания была, скорее всего, до свадьбы. В-третьих, слабое здоровье молодой матери и необходимость серьезного ухода за новорожденным. На полноценный уход за ребенком, что бы кто ни говорил, женщины более способны, чем мужчины. Нарисовав отрицательный образ Арсеньевой, П.А. Фролов, несмотря на то что убедительно сам
обосновал отсутствие доказательств адюльтера, все же допускает, что любовницу могла «подсунуть» зятю его теща с целью разлучить молодую чету. Пойдем далее. Ложь о якобы имевшей место измене мужа пошатнула и без того слабое здоровье Марии Михайловны. Т.В. Толстая упоминает о том, что Мария систематически принимала уксус, страдая от конфликта матери с мужем. М. Вахидова из этого факта про уксус выводит заключение о том, что не было чахотки. Была некая «сухотка», вызванная систематическим ожогом пищевода, и Мария систематически специально травилась, страдая от разлуки с любимым чеченцем. Но всех превзошел в диагнозе, как ни странно, еще в 1964 году И.Л. Андроников, который допустил, что смерть Марии Михайловны произошла от «сухотки спинного мозга»
25. Вероятно, он не знал, что в народе так называется то, что в медицине трактуется как поздняя форма сифилиса. Ну вот, договорились… На наш взгляд, причиной систематического принятия уксуса (если такой факт имел место) может быть лечение туберкулеза: в XIX веке эту болезнь лечили и кумысом, и уксусом, и много еще чем. К слову, уксус в то время – «винный или пивной квас, кислое, квашеное вино»
26. Официально Мария Михайловна умирает от чахотки (туберкулеза), очень распространенной в то время болезни.
Каковы же взаимоотношения Елизаветы Алексеевны и Юрия Петровича? Они просты: Юрий Петрович хоть и дворянин был, по меркам тещи, не очень богат. Но он безумно любил ее дочь и поэтому вошел в их семью. Всякие сплетни об измене зятя или об избиении им жены разбиваются о камень безграничной любви Арсеньевой к дочери. Елизавета Алексеевна никогда, ни при каких обстоятельствах не позволила бы обидеть или расстроить дочь, тем более не могла этому способствовать. Здесь опять вспомним сказки о кучере или французском еврее Леви: да от них бы мокрое место осталось, посмей они прикоснуться к Машеньке.
Мария Михайловна рожала в Москве. Этому есть объяснение: здоровье матери уже к тому времени было слабое, требовались специалисты. Повитуху-предсказательницу оставляем в стороне. Скорее всего, после родов стало ясно, что надежды на долгую жизнь Марии Михайловны призрачны. И, понимая это, Юрий Петрович не мог отказать в просьбе тещи назвать сына именем Михаил: для тещи это утешение в двойном горе. Юрий Петрович мог бы еще гипотетически иметь наследника, а для Елизаветы Алексеевны уже не было никаких надежд. Оставшиеся чуть больше двух лет жизни Марии и мать ее, и муж посвятили ей. Мария Михайловна вела дневник, куда вносила записи, стихи, там же писали и ее близкие. В дневнике были признания Марии в любви к мужу. С ними соседствовали слова, написанные Елизаветой Алексеевной: «Милой Машеньке. Чего пожелать тебе, мой друг? Здоровья – вот единственная вещь, которой недостает для счастья друзей твоих. Прощай и уверена будь в истинной любви Елизаветы Арсеньевой»
