Лживый роман (сборник) - стр. 24
– Утром схожу в больницу, не волнуйся! – пообещал он и поцеловал ее в щеку.
Более-менее приведя себя в порядок, он лег в постель и попытался заснуть. Но вместо сна перед глазами мелькал какой-то хаос: камни, полиция, вопли, толпа.
Проснулся он поздно, около десяти утра, из-за того, что на улице уже вовсю сновали автомобили. Он еле встал с постели и включил телевизор, к которому не подходил неделями. Передавали новости.
После короткого сообщения о вчерашнем митинге, организованном какой-то новой политической партией, стали показывать кадры с просьбой помочь опознать человека. Как полагают компетентные органы, этот человек по телефону дал демонстрантам команду начинать атаку на полицию.
На экране Нормунд увидел самого себя, идущего между полицией и митингующими. К уху он прижимал мобильник.
Жена долго его уговаривала, умоляя уехать из страны: не дай бог примут за террориста.
– Нормунд, пойми, у них в генах течет коммунистическая кровь, тут у половины предки были красными латышскими стрелками! Тебя или пожизненно посадят, или сошлют куда-нибудь! Это все капиталистами прикидываются, чтобы украсть было легче, а чуть что – красные банты нацепят, чтобы опять к власти!
– Ну, если они красные банты нацепят, я тогда национальным героем буду, – попытался пошутить Нормунд, а сам мысленно стал собирать чемодан. Радовало только одно – он почувствовал, как сильно его любит жена.
В аэропорту Вильнюса они были уже на следующий день. Нормунд ни за что не хотел лететь один, и она полетела с ним. Дешевые билеты смогли достать только на Крит, да и с недорогими отелями там не было проблем.
Картина
Фарбус писал свою новую картину. На ней яркими весенними красками зеленел лес, прозрачное озеро отдавало бликами солнца, а на берегу с букетом ромашек стояла Она, с туго сплетенной косой вокруг головы. Лица ее видно не было, она смотрела куда-то вдаль, туда, где небо сливается с землей. Фарбус смотрел на картину, и ему казалось – если он позовет, Она обязательно обернется и скажет: «Здравствуй, наконец ты меня нашел».
В двери кто-то постучал. На пороге стоял его новый сосед Сергей, которого он знавал и раньше, лет тридцать назад. Небывалый успех на сцене, женщины, алкоголь, неудачная женитьба, опять алкоголь, медленное падение… Ему было жаль этого мужика, как и растерянного им дара. Пять латов решили все мировые проблемы Сергея, и через минуту его шаги гулко стучали по деревянной лестнице.
Заказы на портреты сыпались как из рога изобилия. Жены богатых дельцов хотели изобразить себя ню, но без жировых складок, целлюлита, морщин и всяких других недостатков, нажитых годами или преподнесенных природой. Упитанные выглядели на полотнах просто балеринами, плоскогрудые получали то, что хотели, без вмешательства хирурга, долговязые становились короче, а малорослые получали дополнительные сантиметры. Он, конечно, многое мог бы им рассказать о человеческой красоте, о соблазнительных формах крупных женщин, о привлекательной беззащитности тонких, обо всем том, что люди принимают за недостатки, но никого не учил, просто давал им то, о чем они просили. На этих картинах они узнавали себя сразу, а все остальные видели лишь отдаленное сходство, но никак не могли связать его с хозяйкой того дома, в котором находилось полотно.