Лжец на кушетке - стр. 56
«Я не такой – и я не раз обсуждал с Джастином возможность сокращения нашего общения. Если бы я удерживал пациента в терапии ради своей записной книжки или бумажника, я бы плохо спал по ночам».
Маршал слегка наклонил голову, давая понять, что он удовлетворен ответом, по крайней мере на данный момент. «Несколько минут назад вы сказали, что вам было ясно, что он больше никуда не продвинется. Глагол в прошедшем времени. А теперь произошло нечто, что заставило вас пересмотреть свою точку зрения?»
Маршал был хорошим слушателем: запоминал все, что ему говорили. Эрнест с восхищением посмотрел на него: копна светлых волос, внимательные карие глаза, чистая, ровная кожа, тело, которое могло бы принадлежать человеку лет на двадцать моложе. Тело Маршала было под стать его духу – подтянутое, ни капли жира, крепкие мускулы. Он когда-то играл за команду Рочестерского университета в качестве защитника. Рукава пиджака тесно облегали его крупные бицепсы и веснушчатые предплечья – скала! Скалой он был и в своей профессиональной роли: подтянутый, уверенный, никогда не поддающийся сомнениям, всегда точно знающий правильный путь. Некоторые терапевты-преподаватели тоже были окружены аурой уверенности – уверенности, порожденной ортодоксальностью и убежденностью, – но никто из них не мог сравниться с Маршалом, никто не мог говорить с такой информированной и гибкой авторитетностью. Уверенность Маршала проистекала из какого-то другого источника, из некоей инстинктивной уверенности тела и разума, которая отметала все сомнения, которая неизменно обеспечивала ему немедленную и полную осведомленность в важных вопросах. С самой первой встречи, которая состоялась десять лет назад, когда Эрнест услышал лекцию Маршала по аналитической психотерапии, Маршал стал для него эталоном.
«Вы правы. Чтобы ввести вас в курс дела, мне придется вернуться немного назад, – сказал Эрнест. – Вы, наверное, помните, что в самом начале Джастин прямо попросил меня помочь ему уйти от жены. Вам казалось, что я оказался слишком сильно вовлечен в этот случай, что развод Джастина стал моей миссией, что я стал членом «комитета бдительности». Кажется, тогда вы назвали меня «терапевтически невоздержанным», помните?»
Разумеется, Маршал помнил. Он улыбнулся и кивнул.
«Ну, вы были правы. Я выбрал неверное направление. Все, что я ни делал, чтобы помочь Джастину уйти от жены, пошло прахом. Каждый раз, когда он был близок к осуществлению своего намерения, каждый раз, когда его жена говорила, что, может, им лучше расстаться, он впадал в панику. Я не раз боролся с искушением отправить его на госпитализацию».
«А его жена? – Маршал взял лист бумаги и начал делать заметки. – Простите, Эрнест, я не смог найти свои старые записи».
«А что его жена?» – спросил Эрнест.
«Вы когда-нибудь видели их вместе? Что она собой представляет? Она тоже работала с терапевтом?»
«Никогда ее не видел! Я даже не знаю, как она выглядит, но представляю ее демоном. Она не захотела прийти ко мне, говорила, что это у Джастина патология, а не у нее. И на индивидуальную терапию она не соглашалась – полагаю, по той же причине. Нет, здесь было что-то еще… Помнится, Джастин говорил мне, что она ненавидит мозгоправов – она лечилась у двух или даже трех терапевтов, когда была моложе, и каждый из них в конце концов склонял ее к сексу – или пытался склонить. Как вы знаете, мне уже доводилось работать с пациентами, пережившими насилие, и меня, как никого другого, возмущает это бессовестное предательство. Но если с одной и той же женщиной два или три раза случается что-то подобное… Я не знаю, может, имеет смысл разобраться с ее бессознательными мотивациями…»