Лютик для Лютого. Тайная слабость карателя - стр. 33

- Насколько старые шрамы и удары? – прохрипел я, впиваясь безумным взглядом в оборотня.

Он замялся, с любопытством посмотрел на меня, а потом тихо спросил:

- Так это не ты?

Я качнул головой.

- Она моя женщина. И я пальцем ее не тронул. И другим не позволю.

- Ну… шрамам года два, три. Били ее регулярно, однако пытались лечить. А потом снова били. Отпечаткам сапог больше года. А вот удар в бок свежий, дня два-три.

Я стиснул зубы. Получается, эту страшную травму она получила при мне, а я, дурак, не заметил.

Ужаснувшийся одной этой мысли, я закрыл глаза и открутил воспоминания на три дня назад, в тот роковой день, когда я впервые встретил Лютицию. Я вспоминал и вспоминал каждое ее движение, беспощадно напрягая память, и понял.

Она зажмурилась и чуть не зарыдала, когда я подтолкнул ее к соседнему столу. Вот этот момент. Эту боль причинил ей я. Я! Я – чудовище!

Я обхватил голову руками и задумался. Может я беру слишком многое на себя и тешу свое эго лживыми надеждами? Ведь что я могу ей дать? Ничего, кроме своей безумной одержимости ею.

- Дэйл? – уточнил лекарь.

Я молча кивнул.

- Я могу дать сильную заживляющая мазь. Но она подействует дней через семь. Ты же каратель, ты можешь снять боль и отек сразу, если применишь свой дар.

Я ударил себя кулаком по лбу. Точно! Как я об этом не подумал.

И только собрался идти к девушке, как остановился посреди комнаты словно вкопанный. А как мне ей объяснить, что то, что я с ней сделаю, это лечение, а не что-то более интимное и пошлое?

Словно угадав мои мысли, лекарь ехидно ухмыльнулся и уходя бросил на прощание:

- Я ей дал сильное успокоительное, чтобы крепко спала…

И ушел.

А я остался один в этом доме, борясь сам с собой.

Мне не было страшно поделиться своим даром, я боялся лишь одного, что не смогу сдержаться, не смогу устоять перед видом ее вожделенного тела.

Она снилась мне каждую ночь, и мы с ней в них занимались отнюдь не прогулками и не чтением книг. А тут она, живая, настоящая.

Но представив, что если рассказ лекаря правдив даже на четверть, как ей безумно больно, как поэтому она крутится на кровати, не в силах заснуть, я сорвался, вскочил на своего вороного коня и помчался к замку. Я сдержусь, я каратель. А карателям подвластно даже свое сердце.

Быстро рассчитав, где ее окна, цепляясь за выступающие шероховатые камни, я взобрался на третий этаж и аккуратно подтянулся на руках, бесшумно вваливаясь в ее комнату.

Она мирно спала в своей кровати. Такая нежная и открытая, словно никем не тронутый цветок.

Я подошел ближе и тихонько присел на край кровати. Я любовался. Ее мерным дыханием, ее сочными губами, ее шелковистыми волосами.

Но стоило вспомнить слова лекаря про ее шрамы, я нахмурился, с хрустом сжал зубы, и рывком отбросил одеяло, на пол.

19. 17. Лучшее лекарство

Я огляделся по сторонам. Огромная просторная комната, на высоком потолке ажурная лепнина, красочные гобелены на стенах, дверь во вторую комнату, скорее всего в собственную купальню. Огромная кровать, под нежно белым балдахином. Обстановка была роскошная! Огромная звериная шкура на полу и золоченные подсвечники гармонично завершали интерьер.

Лютиция лежала на животе, обняв рукой подушку. Я тихонько ее позвал, по имени, она не откликнулась. Тронул за плечо – спит.

Этот самоуверенный лекарь - Оливер, не соврал, она действительно крепко спала под действием сонного порошка.