Люди и Боги Армора - стр. 19

– Ваша светлость, сегодня здесь собрались только ваши друзья. Дозвольте, я сыграю для вас!

– Сыграй для всех, Алэн – громко ответил граф, чем вызвал новый шквал аплодисментов.

   Рядом с Алэном, чья арфа уже стояла у камина, откуда ни возьмись, появился парень с виелой, потом ещё один, с бомбардой – дудкой с особо пронзительным голосом, присоединился и бойранист3, отбивавший ритм отполированной овечьей косточкой. Вновь жарко запылал камин. В кружках пенился сидр, а графу и его свите подали изысканного токканского вина. Вечер обещал быть с огоньком.

   После ряда быстрых и хорошо известных публике номеров, припевы которых посетители громко горланили хором, к Алэну подошёл человек, чьё лицо было скрыто капюшоном и шепнул что-то ему на ухо. Алэн кивнул, затем с лукавой ухмылкой обратился к публике:

– Ребята, мы все тут люди благопристойные, верующие в Унана, Господа нашего, не так ли? – ответом ему стало несколько подтверждающих нестройных голосов, остальные что-то неразборчиво пробурчали.

– Но мы, люди тёмные, по старинке не забываем также и Старых наших благодетелей, верно? – дружное «Верно!» было ему ответом.

– И, хотя преподобный Адеодат этого и не одобрит, но может, сиятельный граф Скер оценит песню, которую я сейчас исполню? – Алэн сегодня был в ударе, его будто подменили.

   Когда стихли голоса одобрения, Алэн сыграл несколько красивых музыкальных фраз на арфе и запел:

    Ночной костёр догорал

    Близился новый рассвет.

    Я струны перебирал

    На арфе прожитых лет.

    Пока по этим горам живая течёт вода,

    Я верен старым богам, старым путям – всегда.

    Не верил чужим я дарам

    Не верил сладким речам

    Был братом рождён ветрам

    И кровь моя горяча

    Какая бы в мир не пришла

    Оскаленная беда

    Я верю старым путям

    Старым богам – всегда.

    Во след беспечным пирам

    Текли крови ручьи,

    И пали к чужим ногам,

    Кого не держали свои.

    Я видел, как сдали врагам

    Вольные города,

    Но верил старым богам

    Старым путям – всегда.

    Ночной костёр догорел

    Близился новый рассвет

    Для тех, кто остался цел

    Во имя грядущих побед.

    Пускай наши боли и страх

    Прочь унесёт вода,

    И вновь на старых путях

    Боги нам скажут – Да!

   Когда баллада стихла, крики и аплодисменты не смолкали долго. На лице Фелиза блуждала довольная улыбка. Граф же выглядел обескураженным…

   В полдень следующего, пасмурного дня, рыночная площадь была заполнена до отказа. Граф стоял на ступеньках храма и хмуро оглядывал людское море. Он совсем не знал их, они совсем не знали его. Это были не те забитые деревенские люди его графства, что робко кланялись ему в пояс, а потом спешили убраться с глаз долой, «как бы чего их милость не удумали». Нет, это были свободные городские люди, представители различных профессий, со своим достоинством и гордостью принадлежности к различным цехам. Даже гильдия воров здесь была в определённом почёте. Проезжая сквозь толпу, граф слышал и немало насмешек, которые вряд ли стерпел бы от своих вилланов. Здесь же он вынужден был, по совету Фелиза, расточать улыбки, и махать рукой в ответ на грубые, но одобрительные возгласы, в ответ же на оскорбления – хранить гордое молчание.

   Преподобный Адеодат в пышном облачении вышел к толпе и сделал знак рукой. Гул голосов стих.