Люди, ангелы и микросхемы - стр. 34

Они расстанутся на полуслове, полувзгляде. Была ли Нова Арья лучше Рени? Нет. Хуже? Тоже нет. Они обе были из настоящего. Обе реальны. И этим они проигрывали той, за кем наблюдал Туке – девушке из забытого двадцатого века.

Он прыгнет к ней в последнюю неделю лета. Вернее, прыгнет в ее эпоху – агентство лишь доставит его в сухую пустыню, где семьсот лет назад цвели апельсиновые рощи и формировался художественный центр мира. Да и о лете Туке вспомнит, только когда окажется в 1965 году. Призрак в каньоне Лорел.

Спустя века землетрясения изменят это место, поэтому агентство установит свой лагерь недалеко от бывшего водохранилища. Сознание Туке покинет реальность, покинет пустыню и мертвые земли. Переход окажется безболезненным, лишь неприятный холод заберется под кожу и долго будет вызывать зуд. Не поможет и яркое солнце прошлого, в котором очутится Туке, хотя он и станет чувствовать его жар. Вообще это будет всегда казаться ему странным – люди не видят его, он может пройти сквозь них, и они не обернутся, а вот он…

Нет, он не может прикоснуться к ним, не может вступить в контакт с миром, но вот чувства… Чувства обострены до предела. Все чувства, хотя законы прыжков в прошлое отрицают, что хронограф способен на подобное. По их мнению, можно лишь слышать и видеть – все. Психологи, как Маре Ковач, окрестили этот эффект «генетическая память». Они уверяют, что это подобно «фантомным болям», когда человек лишившись, например, руки, чувствует зуд в пальцах.

Конец ознакомительного фрагмента.