Любви все звания покорны. Военно-полевые романы - стр. 8
Бытовые проблемы у Александры Коллонтай возникают однажды лишь со смертью отца. В наследство она получает имение с весьма большими доходами. Заниматься финансовыми отчетами и добыванием денег ей было некогда, и она поручает все эти дела Саткевичу. Продав отцовский дом, Александра сняла хорошую квартиру, взяв в домработницы свою верную подругу Зою.
Петербург 1905 года дал Александре Михайловне много. Во-первых, у нее обнаружился скрытый талант оратора, и она занялась самой настоящей агитационной работой, с пафосом выступая на рабочих собраниях. Во-вторых, во время Первой русской революции она инициировала создание «Общества взаимопомощи работницам». В-третьих, во время расстрела демонстрации 9 января 1905 года была вместе с народом. В-четвертых, познакомилась с В. И. Лениным. И, наконец, в-пятых, Александра Михайловна познакомилась с экономистом-аграрником, меньшевиком, выступавшим против ленинской программы национализации земли, Петром Масловым.
Это знакомство состоялось на одном из рабочих собраний, где проходило ее выступление. Тогда он был соредактором первой легальной газеты социал-демократов в России, и его сильно критиковал Ленин. Петр Маслов был степенным, расчетливым человеком. Несмотря на законный брак, он бросился в омут любви… Лысенький, пухленький, хитренький, он встречался с ней тайно, жутко боясь огласки. Например, даже за границей он приходил к ней каждый день, но ровно в половине десятого спешил к семье, которую таскал всегда за собой. За шесть лет Александре Михайловне это все надоело…
В 1908 году Коллонтай из-за бурной революционной деятельности пришлось эмигрировать из России на долгие восемь лет. Против нее были выдвинуты обвинения в призыве к вооруженному восстанию в брошюре «Финляндия и социализм». Ее арестовали и выпустили под залог. Пока ей готовили заграничный паспорт, она укрывалась у знакомой писательницы.
В эмиграции примыкала к реформистскому крылу РСДРП, поддерживала ликвидаторов, читала лекции во фракционной школе в Болонье. Посетила Бельгию, Великобританию, Германию, Данию, Норвегию, Францию, Швейцарию, Швецию. Дважды посещала США. Делегировалась РСДРП на международные социалистические конгрессы в Штутгарте (1907), Копенгагене (1910) и Базеле (1912). В 1914 году за публикацию антивоенной статьи арестовывалась шведской полицией. Была выслана из страны и, поселившись в Копенгагене, наладила тесную связь с Лениным. В дальнейшем выполняла все его поручения. К большевикам окончательно присоединилась в 1915-м, с которыми ее сблизило осуждение империалистического характера войны.
Тогда же в эмиграции, расставшись с Масловым, она влюбляется в будущего члена ВЦИК большевиков Александра Шляпникова. В 1911 году они встретятся на похоронах супругов Лафарг, покончивших жизнь самоубийством. Ему было 26. Она на 13 лет старше. В период этого страстного романа, которым без всяких стеснений делилась Александра с верной подругой, пришли и неприятности. Разворованное имение пришлось продать и позаботиться о заработке самостоятельно, уповая на литературные способности и ораторский талант. Наконец-то в Париже она подпишет бумаги на расторжение брака с первым мужем, который уже давно жил с другой женщиной, а та воспитывала их сына.
Редкие встречи двух революционеров, встречи и расставания через несколько лет приведут к окончательному разрыву со Шляпниковым. Следом Коллонтай получит письмо от Саткевича, который сообщит о своей женитьбе. Все это расстроит ее. Долгая разлука с Россией, бездеятельность, одиночество и чувство ненужности приведут к очередной депрессии. В Копенгагене она с болью напишет: «сколько сил, энергии, нервов ушло на “любовь”. Нужно ли это было? Помогло ли в самом деле выявить себя, найти свой путь? Чувствую себя в эти дни ужасно “древней”». Спустя несколько лет из ее сердца звучит тоже: «…Меня прямо пугает мысль о физической близости. Старость, что ли? Но мне просто тяжела эта обязанность жены. Я так радуюсь своей постели, одиночеству, покою. Если бы еще эти объятия являлись завершением гаммы сердечных переживаний… Но у нас это теперь чисто супружеское, холодное, деловое… если бы он мог жить тут как товарищ!.. Но не супружество! Это тяжело».