Любви много не бывает, или Ступеньки в вечность - стр. 10

Патриарх Леонид почувствовал себя совсем плохо и прилег. Неожиданная догадка мелькнула в слабеющем мозгу: почему же ему так плохо. Помнится, на днях его келейник доложил:

– Ваше Святейшество, привезли родниковую воду специально для вас. Из Мтквари пить опасно. Многие болеют. Вам надо беречь себя.

Патриарх тогда ответил:

– Чем я лучше моей паствы? Скажи, чтоб больше не возили. Я буду пить ту воду, что мой народ пьет. На все воля Божия. Когда это было? Разум путается, и трудно вспомнить. Кажется, на днях…

11 июня 1921 года Католикос-Патриарх всея Грузии Леонид скончался от холеры. Похоронили его в Сиони, рядом с патриархом Кирионом II.

Тот декабрьский день выдался на редкость холодным. Узников барака номер 12 вне очереди выгнали на плац.

– Строиться!

Шеренги в полосатых робах замерли по стойке «смирно». Перед ними неторопливо прошелся оберштурмбанфюрер Краузе. Заключенные между собой называли его «музыкант» – за привычку насвистывать известные классические мотивчики. Теперь этот лощеный тип в начищенных до зеркального блеска сапогах, видимо, настроился на волну Штрауса «Дунайские волны».

Начало не предвещало ничего хорошего. Прошлый раз именно под эту мелодию он расстрелял в затылок двух татар, решив, что во время осмотра нашел очередных замаскированных евреев.

«Музыкант» еще раз прошелся перед строем, оглядывая каждого. Потом объявил причину внепланового построения:

– Утром кто-то из вас украл порцию хлеба за завтраком. Пусть лучше выйдет сам. Будете стоять здесь, пока мы не найдем виновного.

Шеренги не шелохнулись. Пятым справа стоял узник номер 2756. Там, в другой жизни, его звали архимандрит Григорий (Перадзе). Большую часть своей недолгой жизни он ходил в рясе, с крестом и в клобуке. Но в этой холодной и страшной реальности он ничем не отличался от стоящего рядом стеклодува Бронислава Ковальского или одессита Левы Зелинского. Леве каким-то чудом до сих пор удавалось скрывать, что он еврей, и не отправиться с первой же партией приехавших в газовую камеру или в печи Освенцима, которые дымили без передышки. Узники и охрана давно привыкли к сладковато-тошнотворному запаху, витавшему в воздухе. Когда каждый день готовишься умереть, то на запахи не реагируешь.

Узник номер 2756 стоял, как и все, не двигаясь, и думал. Так уж вышло, что именно он видел, как Лева, улучив момент, схватил лишнюю пайку землисто-черного хлеба из отрубей и молниеносно спрятал в рукав робы. У него в Одессе осталось трое детей, и он, несмотря ни на что, надеялся выжить и на свободе увидеть их.

Архимандрит перебирал в памяти свою прежнюю жизнь. Теплое солнечное детство в Кахетии. Игры с двумя братьями в отцовском доме.

Своего отца, Романоза Перадзе, он почти не помнил. Священник умер рано и оставил на попадью троих сыновей. Детские годы, как вода в Алазани, утекли быстро, и только осталось в груди теплое неповторимое чувство. Потом учеба в семинарии и в Тбилисском университете. Приятно вспомнить эти годы, когда тебе плохо. Потом он учительствовал в школе в деревне Хандаки. Много ли ему было надо? Нет, не много. Главное – служить своему народу там, где ты есть.

Но человек предполагает, а Бог располагает.

1921 год. Аннексия Грузии. Все переворачивается с ног на голову. Вот патриарх Амвросий (Хелая) отправляет Григола на учебу в Европу. Церкви нужны образованные люди. Теология не менее важна для крошечной страны, чем виноделие. Земного без Небесного не бывает.