Любой каприз за вашу душу. Нью-Йорк - стр. 22
В этой идиллии я почти позабыла о Бонни. То есть я писала о нем, думала о нем, расспрашивала Кея о нем – но так, словно такого человека нет в реальности. В моей реальности. Это странное чувство: я почти была им, когда писала, я жила его жизнью, ощущала его гениальное безумие собственными нервами – но в то же время не могла и не хотела видеть его или говорить с ним. Мне казалось, что любая встреча сейчас нарушит хрупкую оболочку моей маленькой вселенной, и весь тот шквал эмоций, который должен попасть в роман, выплеснется вовне, снесет меня, разметает и оставит опустошенной над неоконченной книгой.
Наверное, я тоже немножко сумасшедшая.
Я так и сказала Кею, когда он в пятницу за ужином спросил, знаю ли я, что завтра труппа приезжает в Нью-Йорк, а в понедельник начинаются репетиции в здании театра. Оркестр, декорации, костюмы, пиар, полный дурдом.
– Знаю, но не пойду. Сначала я закончу книгу, Кей.
О том, что я поставила номер Бонни в черный список и не ответила ни на один звонок и ни на одну смску с просьбой о разговоре, я промолчала. Наверняка Кей и сам знает, с его-то параноидальной системой безопасности.
– Ладно. Кстати, мы можем завтра немного проветриться. Великому писателю тоже нужен выходной. Как насчет обеда на яхте и небольшой прогулки?
– Яхта? О… – мне безумно захотелось и обед на яхте, и прогулку, и все остальное тоже. Но дедлайн, будь он неладен! Завтра мне кровь из носа надо написать хотя бы половину главы!
– Ноут можешь взять с собой. Думаю, часа за два ты сделаешь свой обязательный минимум.
В его улыбке было такое понимание, что мне захотелось его стукнуть ложкой. Или сделать еще что-нибудь крайне неприличное и неподобающее леди. Но так как на серьезную неприличность сил не было от слова совсем (десять часов за ноутом, перед глазами двоится, спину ломит и вообще все какое-то не совсем реальное), я всего лишь показала ему язык и обозвала Никелем Все-Умрут-На-Работе.
Он так же устало посмеялся, пообещал отомстить завтра… и мы, добредя до спальни, упали на кровать и уснули, наверное, не успев коснуться головами подушек.
Идиллия двух трудоголиков, мать иха.
Глава 6. Принц и нищий, или Когда из шкафа что-то вываливается
Где-то в Восточной Европе, девять лет назад
Ирвин Говард
Публика бесновалась. И тетки, и девчонки, и парни – те, что нормальной ориентации, от злости, а те, что голубые – за компанию с тетками.
Один Кей (он даже мысленно называл себя так: к черту старую жизнь и лорда Говарда!) не мог понять собственной реакции. Нет, он однозначно не хотел завалить танцующего стриптиз Бонни прямо на подиуме, парни – не его профиль. Но Бонни двигался не просто красиво, он двигался невероятно, завораживающе. Как Каа перед бандерлогами. И бандерлоги послушно кидали деньги ему под ноги, пытались засунуть в трусы – только чтобы коснуться.
Чертов итальяшка! Такой талант, и разменивать на стриптиз для диких румын!
Кей с трудом оторвал взгляд от полураздетого Бонни, оглядел клуб, оформленный в стиле «битва Ктулху с марсианами, хром, фосфор и марихуана» – единственный в этом богом забытом городишке, вообще удивительно, как итальяшка его нашел! Нюх у него на злачные места, наверное. Впрочем, у Кея всегда была на такие места аллергия, он и в лондонские или нью-йоркские элитарные заведения заглядывал всего пару раз и только ради дела. Все это грубо, неэстетично, негигиенично, в конце концов! А дизайнера сдать в наркологию.