Любовные страсти старого Петербурга. Скандальные романы, сердечные драмы, тайные венчания и роковые вдовы - стр. 50

А в это время в Кивеннапе, что в 25 верстах от Териок, шел суд. На первом же заседании финского суда прекрасная Ван Ю, опустив глаза и краснея, поведала кивеннапским судьям, что стреляла в молодого человека, защищаясь от покушения на женскую честь.

Допрошенные свидетели подтвердили ее рассказ, и холодные сердца финских присяжных уже растаяли: судьи готовы были уже признать, что убийство совершенно в целях самообороны. Но неожиданно в дело вступил отец убитого юноши – боевой китайский генерал Чин Чан. В газетах его называли «знатным мандарином». Мандаринами называли представителей должностного дворянства и чиновничества в Китае, а также просто всех знатных китайцев.

Еще в Китае Чин Чан развернул в газетах широкую кампанию против Ван Ю, утверждая, что она коварно убила его сына, чтобы избавиться от него. Бросив управление вверенной ему провинцией, генерал примчался из Китая в Финляндию, несмотря на преклонный возраст и гигантские расстояния. Ему удалось склонить на свою сторону известного петербургского адвоката Николая Карабчевского, одного из самых выдающихся адвокатов и судебных ораторов дореволюционной России, немало показавшего себя в громких политических процессах.

На суд представили письма и вызвали новых свидетелей. Маститый Карабчевский горячо доказывал финским судьям, что молодая китаянка уже давно находилась в любовной связи с юнкером Дзун Хао, а потому ей не было никакой причины защищаться от ласк юноши. И убийца вовсе не она, а ее муж, слушатель Политехнического института Чен Ши Му, который к тому же был другом юнкера.

Адвокат нарисовал такую картину произошедшей драмы: «Думая, что больной супруг не в силах покинуть постель, его молодая жена ласкала под покровом ночи явившегося погостить на дачу юнкера. Собрав все силы, обманутый муж добрался до спальни жены и выстрелом из револьвера убил коварного друга».

Пораженный речью Николая Карабчевского, суд постановил вызвать новых свидетелей и передопросить старых. Последнее заседание суда состоялось 19 октября 1911 г.

«Ван Ю явилась в скромном черном туалете с модным „шлемом“, украшенным белым плюмажем, на красиво зачесанной головке. Она держалась, по обыкновению, очень скромно. Публика, приехавшая из Теорик, Райволы (ныне – Рощино. – С. Г.) и Петербурга, жадно ловила каждое слово и замечала каждое движение подсудимой», – сообщал репортер «Петербургского листка».

На суд пригласили свидетелей из Николаевского кавалерийского училища – четырех бравых юнкеров (с характерными «говорящими» фамилиями – Кобылин, Жеребятьев, Кошанский и Помазанов) и их наставника, офицера Панаева. Последний заявил, что убитый Дзун Хао «вполне корректный, симпатичный и нравственный юнкер», всегда сдержан и проявлял свой бурный восторг только тогда, когда понимал то, о чем ему долго толковали.

Юнкера и офицер сообщили присяжным поверенным, что ничего не знают об интимной связи юнкера и Ван Ю. Они уверяли, что Дзун Хао никогда не говорил о своей близости к Ван Ю. А один из юнкеров будто бы однажды видел Дзун Хао в роскошном автомобиле на Невском проспекте вместе с китаянкой, лица которой он не успел разглядеть.

«Считаете ли вы убитого способным изнасиловать жену своего друга?» – задал свидетелям вопрос присяжный поверенный.

«О нет! – последовал ответ. – Он на это не мог решиться как человек высокой нравственности».