Любовные драмы русских писателей - стр. 22
У любимой сестры Льва Николаевича Толстого, Марии Николаевны, ставшей прототипом Любочки в его повести «Детство. Отрочество. Юность», личная жизнь не сложилась. Она была вынуждена взять детей и уйти навсегда от мужа, жизнь с которым оказалась невыносимой.
Лев Толстой искренне переживал за нее. Она была действительно очень и очень дорогим для него человеком. Свои письма к ней он начинал самыми ласковыми словами: «Милый, милый, тысячу раз дорогой друг мой Машенька… Не стану извиняться, что не скоро написал тебе, уж это сколько раз было и все-таки не мешает нам любить друг друга и быть уверенным в этом…»
Но она была еще очень молодой женщиной. Ей хотелось любви, она мечтала о счастье.
Тургенев периодически приезжал в Россию и живо интересовался литературными новостями и книжными новинками. И вот в 1854 году он прочитал в журнале «Современник» повесть Толстого «Детство. Отрочество. Юность», которая привела его в восторг. Зная, что неподалеку от Спасского-Лутовинова живут сестра Льва Толстого с мужем, он решил обязательно познакомиться с ними.
Тургенев нанес визит. Вскоре семья Толстых тоже посетила его, и постепенно завязалась дружба.
Мария Николаевна сразу тронула сердце Тургенева. Иван Сергеевич признался в своем письме к издателю «Современника» Некрасову: «Сестра автора “Отрочества” премилая женщина, умна, добра и очень привлекательна… Она мне очень нравится. Мила, проста – глаз бы не отвел. На старости лет… я едва не влюбился. Жаль, что отсюда до них около 25 верст…»
Друзьям говорил о ней: «Если взглянешь на нее хоть раз, теряешь рассудок и падаешь на землю, как скошенный стебель».
Да и Мария Николаевна, лишенная в семье любви, постепенно увлеклась Иваном Сергеевичем. Она говорила о Тургеневе: «Он удивительно интересен своим живым умом и поразительным художественным вкусом. Такие люди редки».
Брат Николай Николаевич был встревожен увлечением Марии. Он писал Льву Николаевичу: «Маша очарована Тургеневым. Она не знает света и вполне может ошибиться».
Между тем любящие сердца забились в унисон, хотя их обладатели тщательно скрывали свои чувства, причем скрывали их не только от посторонних, но и друг от друга. Но однажды Тургенев не выдержал… Это случилось, когда он читал вслух «Евгения Онегина».
Как-то так вышло, что он, почти не владея собой, взял ее руку и поцеловал. Мария Николаевна испуганно отдернула ее и проговорила: «Прошу более этого не делать».
Эту сцену Тургенев оживил в своем «Фаусте». Вот она:
«Я знаю, как опасна какая бы то ни было связь между мужчиной и молодой женщиной, как незаметно одно чувство сменяется другим. Я бы сумел оторваться, если б я не сознавал, что мы оба совершенно покойны. Правда, однажды между нами произошло что-то странное. Не знаю, как и вследствие чего – помнится, мы читали “Онегина” – я у ней поцеловал руку. Она слегка отодвинулась, устремила на меня взгляд (я, кроме ее, ни у кого не видал такого взгляда: в нем и задумчивость, и внимание, и какая-то строгость)… вдруг покраснела, встала и ушла. В тот день мне уж не удалось быть с ней наедине. Она избегала меня и битых четыре часа играла с мужем, няней и гувернанткой в свои козыря! На другое утро она предложила мне идти в сад. Мы прошли его весь до самого озера. Она вдруг, не оборачиваясь ко мне, тихо прошептала: “Пожалуйста, вперед не делайте этого!” – и тотчас начала мне что-то рассказывать… Я был очень пристыжен».