Любовники - стр. 4
– Я бы и век тебя не видела, – ответила она холодно, не собираясь поощрять его очевидную затею: обойдется без приветственного скандала в честь возвращения в родные пенаты. – Однако я не бросила работу, чтобы…спрятаться, – договорив, она саркастично улыбнулась.
За сменой эмоций на лице Сереброва было удивительно приятно наблюдать: тонкая, наспех накинутая маска самодовольства стала полупрозрачной, явив на свет раздражение и злость – признание его проигрыша. И пусть он быстро вернул себе непринужденный вид, Ира порадовалась первой победе.
– С чего ты взяла, что я бросил работу? – Прозвучавшая в его голосе насмешка показалась ей подозрительно легкой и уверенной, избавленной от искусственности. – Я никогда не стремился прозябать в офисе. Если ты не забыла.
В ответ Ира неопределенно вздернула бровь.
С каждым проведенным в менее десяти сантиметров от бывшего мужа мгновением ей все отчетливее становилось не по себе. Его взгляд, даже мрачный и раздраженный, как сейчас, отзывался внутри нее бесконтрольным, опасным жаром.
Дышать, втягивая в легкие вместе с кислородом аромат родного до последней ноты парфюма, было невыносимо. Подобно наркозависимой, Ира не могла удержаться от очередного дурманящего глотка и с ужасом следила за ходом собственных мыслей: ей смертельно хотелось оказаться еще ближе и приникнуть к Сереброву всем телом.
Забывшись, она представила, как это сладко: погрузиться лицом в изгиб его шеи, осторожно, едва ощутимо прижаться губами к чувствительной коже и затем агрессивно укусить, пройтись по сотворенному ею же кровоподтеку влажным кончиком языка и сделать глубокий вдох, в котором смешаются его парфюм и естественный запах – коктейль ее личного безумия. Наконец, медленно, почти нехотя отстраниться и, запрокинув голову, приоткрыть рот в ожидании грядущего поцелуя…
– Ира… – прорычал над ней Серебров, и она, вздрогнув от неожиданности, осознала, что дистанции между их телами больше нет.
Его неожиданная близость оказалась для Иры финальной, сбивающей с ног волной. Ее затягивало на глубину: ни воли, ни сил сопротивляться вдруг не осталось. Тело вспыхнуло предвкушающим огнем, бегущая по венам, отравленная присутствием Сереброва кровь, окончательно одурманила еще пытавшийся бороться разум. Ира почувствовала себя заколдованной.
Время и пространство исчезли. В поле ее взгляда был только Серебров, тогда как кабинет и его содержимое будто растворились, слились в один сплошной световой блик в укромной темноте. Мир замолк.
Ира и сама не могла пошевелиться или произнести хотя бы слово, не решаясь – или не имея и шанса – разрушить заворожившее ее и Сереброва мгновение. Затянувшаяся, неизмеримая в секундах и минутах пауза, длилась.
Поначалу неосознанно, а затем внимательно и жадно Ира всматривалась в его лицо, находившееся лишь в нескольких сантиметрах от ее собственного. До покалывания в груди ей хотелось прочесть по добавившимся в уголках глаз и на лбу морщинкам историю его жизни за последние шесть месяцев, отыскать ответы на терзавшее сердце вопросы. Однако впервые за многие годы черты его лица остались для нее загадкой, не поддающейся расшифровке письменностью иной цивилизации.
Она не знала, чем он занимался, что чувствовал и как жил с тех пор, как они разъехались по разным квартирам. Не знала, забыл ли он ее и стал двигаться дальше или, напротив, страдал и зализывал полученные раны.