Любовники - стр. 42
Вероника снова думает над чем-то. Будто зависла, чуть за плечо не начала ее тормошить. Время-то идет.
Она достает связку ключей и отцепляет один. Самый длинный. Он отливает металлическим блеском.
И… я ведь знаю, от какой он двери. В груди печь начинает, словно внутреннюю температуру повысили на несколько сотен градусов выше.
— Вот. Но недолго, Тая! Пять минут, не больше.
Смотрю на ключ и не верю своему… счастью? Не знаю теперь, что хуже, оказаться один на один в стенах, где каждая бумажка пропиталась его запахом или ютиться на неудобном стульчике в кабинете Виктории?
Да, к черту. Если я сейчас и правда не прилягу хоть на минуту, рискую сломаться.
Открываю дверь осторожно, как какой-то вор. Я и правда боюсь быть застуканной. Пальцы стали ледяными и плохо слушаются. Не получается с первого раза вставить ключ в замочную скважину. Прислушиваюсь к каждому шороху.
Когда дверь поддается, захожу тихо, как мышка. Осматриваюсь. Ассоциативная память подкидывает различные картинки моего прошлого здесь нахождения. По телу прокатывается какая-то обжигающая волна. Сверху вниз. Даже задыхаться начала, будто я и правда ушла под воду.
Снова мое дурацкое любопытство заставляет пройтись к столу. Хочется взглянуть на фотографию. Стоит на столе. Большая такая, в деревянной красивой раме.
Надеюсь, здесь нет камер. Спешно обвожу взглядом все углы. Пусто. И выдыхаю. Неудобненько было бы. Хотя Вероника вряд ли бы позволила мне находиться в кабинете Игната, если комната был бы под наблюдением.
На фотографии семья. Большая, надо признать. Игнат в центре, рядом парень помладше, ненамного, но ростом точно ниже, ну и менее широкий в плечах. По другую руку Влад, наш шеф.
— Так они братья? — говорю громко, совсем позабыв, что я здесь одна.
И красивая блондинка. У нее такие же карие глаза, как и всего их семейства. А еще она очень красивая.
И выглядит так же, как та девушка из ресторана, кого Игнат обнимал в тот вечер. Это не его любовница, не очередная «жертва» его игры. Это его сестра. А я дура, раз поверила той хостес, какие бы мотивы она ни преследовала.
На диване в центре сидят его родители - мама и папа. Вглядываюсь во все лица на фото. Они очень похожи друг на друга. Будто их отксерокопировали. Да, у каждого есть и свои особенные, отличительные черты. Но когда смотришь на всех разом, понимаешь — семья.
Сердце предательски защемило. И если бы оно имело слезные железы, непременно бы заплакало.
Своих родителей я начала забывать. Не в плане перестаю помнить, что когда-то у меня были папа и мама. Их образы понемногу стираются из памяти. Открываю фотографии старые, даже те, последние, сделанные в отпуске, — и вспоминаю. А сейчас…
Дедушка всегда говорил, что я — вылитая мама. Будто папа совсем не участвовал в процессе. Его фраза всегда вызывала у взрослых смешки. Я же смущалась и краснела. Всем же понятно, о чем говорил дедушка. Маленькая девочка Тая могла только догадываться.
— Ты что здесь делаешь? — резкий голос режет. Пугаюсь. Фотография чуть не выпадает из моих рук.
Ругаться бы. А не могу. Язык словно вырвали с корнем. Я знаю, кому принадлежит этот голос, который, кажется, пропитался немного пренебрежением и капелькой злости. Странно, но я понимаю его состояние.
— И-извини, — мямлю. Глаза поднять на него не могу. Стыдно как бы…