Любовник королевы - стр. 24

– Покамест никто еще не брался короновать ее, – тяжело вздохнув, признался Сесил. – Между нами говоря, никто и не возьмется. Они все настроены против нее. Клянусь вам, у них тайный сговор. Я пока не решился бы называть это заговором, однако церковные противники Елизаветы знают: если ее не коронуют, она не может считаться законной королевой. Они думают, что тем самым заставят ее восстановить прежний обряд мессы. Положение отчаянное. Ни один епископ не желает признавать новую королеву Англии! Епископ Винчестерский находится под домашним арестом за свою проповедь на похоронах Марии. Оглторпа, по сути, ждет то же самое за его дурацкое упрямство во время мессы в королевской часовне. Он говорит, что лучше погибнет на костре, чем проведет обряд коронования. Едва приехав в Лондон, она успела надерзить епископу Боннеру, поэтому теперь и он ее заклятый враг. Архиепископ Йоркский сказал ей в лицо, что считает ее безнадежной еретичкой. Епископа Чичестерского Елизавета тоже отправила под домашний арест, и он зол как черт. Духовенство забыло все свои разногласия и объединилось против нее. Их не поколебать. Монолитны, как скала. Ни трещинки.

– Что же, эту скалу даже подкупом не расколоть?

Сесил покачал головой и сказал:

– Епископы проявляют удивительную принципиальность. Они не желают восстановления Реформации в Англии и не потерпят на троне королеву-протестантку.

– Сэр, если мы с вами не примем мер, возникнет угроза мятежа против королевы, и начнется он в недрах Церкви. – Лицо Дадли помрачнело. – От упрека в ереси до открытой государственной измены – всего один коротенький шажок, а мятеж князей-епископов едва ли сочтут таковым. Отцы Церкви – это сила. Они легко представят Елизавету в облике самозванки. У католиков достаточно претендентов на трон, которые поспешат занять ее место. Если Елизавете объявят войну, она обречена.

– Все это мне известно, – сказал Сесил, с трудом сдерживая раздражение. – Я прекрасно сознаю, в какой она опасности. Хуже еще не бывало. Пожалуй, никто не припомнит монарха, положение которого было бы столь же неопределенным. У короля Генриха имелись недруги среди епископов, но открыто ему противостоял лишь один из них. У покойной королевы даже в худшие времена их было двое. А вот принцессе Елизавете удалось обратить против себя всех сразу, и теперь каждый объявляет себя ее врагом. Обстоятельства, в которых мы оказались, – прескверные, и власть Елизаветы висит на волоске. Это я знаю. Чего я не знаю, так это способа заставить непрошибаемую католическую церковь короновать принцессу-протестантку.

– Королеву, – поправил его Дадли.

– Что?

– Елизавета – королева, а вы назвали ее принцессой.

– Она восседает на троне, но не помазана на правление, – угрюмо напомнил ему Сесил. – Я молюсь, чтобы поскорее настали дни, когда слово «королева» применительно к Елизавете будет означать полновластную правительницу. Но как я могу провести ее через обряд помазания, если никто не желает его совершать?

– Кое-кого можно было бы обезглавить. Но ей вряд ли удастся казнить их всех, – с неуместной порывистостью произнес Дадли.

– Несомненно.

– А если подбросить им мысль о ее возможном обращении в католичество?

– Епископы отнюдь не наивны. Они не поверят. Особенно после ее демонстративного ухода с рождественской мессы.