Любовь зла, или Разрыв шаблона в действии - стр. 45
Микроволновки у меня пока нет. Пока на плите греется мы едим остывший суп, который кажется невероятно вкусным.
И тут у Фёдора в кармане шорт вибрирует телефон.
Мужчина подскочил со стула и, подобрав с пола шорты, достал его. Несколько секунд хмуро смотрел на экран, потом бросил быстрый взгляд в мою сторону и ответил на звонок.
Любопытно навострила уши.
Странная реакция была у него. Полковнику есть, что скрывать?
Он почти не говорил, только внимательно слушал своего собеседника или…собеседницу? На мгновение мне почудился женский голос в динамике его трубки? Слов я, разумеется, не слышала, но похоже загрузила эта дама Фёдора по полной, потому что, резко выдохнув, он на мгновение закрыл глаза, словно хотел успокоиться и отрывисто приказал:
- Так. Сидите дома. Я через полчаса приеду.
Снова поток слов на другом конце трубке и грозный рык Фёдора:
- Все, Лиз! Я сказал - скоро приеду. Без меня ничего не делай.
Он завершил звонок, быстро натянул шорты и виновато посмотрел на меня.
- Прости. Мне нужно ехать.
Меня так и подмывало спросить, куда это он собрался, но я побоялась, что вопрос может прозвучать слишком резко, поэтому мысленно прикусила язык, предпочитая отмолчаться.
- Это очень важно. Я тебе потом объясню, - сказал, одел футболку, чмокнул меня в губы и вылетел из моей квартиры, словно за ним сам черт гнался.
Даже чемодан с инструментами оставил.
Перевела взгляд на жаркое на плите, которое судя по запаху, начало подгорать и сердито отодвинула тарелку супа.
Началось, блин, в колхозе утро!
И кто вообще такая эта Лиза?!
Полковник
Если есть на этом свете рай, то он в Иришкиных объятиях, нежном голосе и ласковом взгляде.
Фёдор не мог ею надышаться, насмотреться на разбросанные по подушке светлые локоны. Кто бы мог подумать, что он такая жадина – выпускать Ирину из объятий очень не хотелось. Тепло ее мягкого тела творило какое-то невероятное волшебство, и он чувствовал себя околдованным, одурманенным ею.
И это было прекрасно.
Он не помнил, была ли вообще близость с женщиной хоть раз такой яркой, как сейчас. Возможно с Олей, но эти ощущения давно истерлись и были только бледным отблеском былого.
Столько лет он не чувствовал себя так легко, непринужденно…влюбленно.
Да, он влюбился и не боялся себе в этом признаться, готов был горы свернуть ради любимой женщины, если бы не одно но…
Дети. Они были большой, если не главной частью его жизни.
И как бы сильно не было чувство к Ире, о них он должен был думать в первую очередь. Поэтому, когда позвонила Лиза и сказала, что Мишка уже второй час рыдает и жалуется на уши, он сорвался и сломя голову полетел домой.
Видел разочарованный, непонимающий и даже осуждающий взгляд Иры, но сейчас было не время что-то объяснять.
От нее он уехал с тяжелым сердцем, понимая, что поступил не очень красиво, но иначе не мог.
Дома его ждала нервная и бледная от страха Лизка с зареванным Мишей на руках. Она укутала его в одеяло и мерно покачивала на руках.
Увидев эту трогательную картину, Фёдор отчего-то почувствовал себя последней сволочью. В голову пришла совершенно мыль:
«Разве такой жизни я хотел для своей дочери?»
Ядовитая совесть внутри подсказывала, что он вообще ни о чем раньше не думал и не понимал, что лишает Лизку нормального детства и юности.
А теперь вот влюбился на старости лет.