Любовь в заказе не значится - стр. 36

- Я сама проставлюсь. - Дотянулась до его рта и быстро, совсем как он обычно - в одно прикосновение, поцеловала. - Еще неизвестно, кто из нас больше задолжал, - облизав свои губы, улыбнулась.

***

Наверное, она сошла с ума. Сходят же некоторые от перелетов, новых стран или новых отношений. Вот и она... Чокнулась.

Не хотелось придумывать никаких колких шуток. Совсем не получалось изображать стерву на выезде. Вместо этого каждую секунду, когда Игорь находился рядом, ее так и тянуло обнять его или - что совсем на нее не походило - взобраться на колени.

Может, Варшавский был не виноват, а просто так сложились звезды. Может, ее одиночество достигло критического предела, и сорвало крышу от первого попавшегося мужика, но она чувствовала, как оживает.

Вдыхала полной грудью пропитанный пряными колбасками и хмелем воздух немецкой столицы. Замирала порой и прислушивалась к грубой иностранной речи. Постоянно куталась в мужских объятиях.

Чувствовал Игорь, что ей это нужно, или сам дорвался до такой близости, но повсюду: в магазинах, в кафе, возле памятников - они были вместе. Словно застрявшие во взрослых телах романтические подростки постоянно касались друг друга, ловили взгляды и иногда целовались. Редко. Очень. Только когда точно никто не видел, будто это было не касание губами, а полноценный секс.

На второй день, счастливая, что расставаться не придется совсем, Ольга утянула Игоря к берлинской стене. Она и сама не могла объяснить, что ее так тянуло к этим уродливым бетонным ограждениям с колючей проволокой, но оказавшись на месте, не захотела уезжать.

Здесь, у изрисованных граффити плит, которые когда-то разделяли один народ на две части, ей было и больно, и хорошо одновременно. Успокоившееся за последнюю неделю сердце ныло от тоски по сыну, а сильная ладонь Варшавского помогала держать эту боль, не давая сжечь себя изнутри. Прошлое и настоящее сошлись в одной точке, и оказалось, что так вполне можно жить. Возможно, не так счастливо, как другие, но точно лучше, чем получалось прежде.

***

На втором часу блуждания вдоль стены оба не заметили, как оказались в толпе американских туристов. Отошедший поговорить по телефону экскурсовод задерживался, и высокий чернокожий парень, почему-то приняв Ольгу за местную, стал расспрашивать.

Уходить от ответов она не стала. Аура места так и толкала выплеснуть все накопившееся. Ее собственная история осталась глубоко внутри, а вслух по памяти зазвучала другая. Отточенного за годы замужества английского хватило. Всего за минуту рассказа кроме парня рядом с ними оказалась вся группа, а еще через несколько минут с видом крайне заинтересованного туриста присоединился и экскурсовод.

С каждой фразой, с каждым вспомнившимся фактом Ольгу отпускало. Поглядывая на оставшегося в стороне Игоря, она водила свою группу от граффити к граффити, от одной плиты к другой и говорила.

Словно не питерская журналистка-разоблачительница Ольга Власова, а какая-нибудь Хельга с Гетештрассе. Без потерь в прошлом, без кошмаров по ночам. Просто женщина. Влюбленная в шикарного мужчину из Питера и мечтающая лишь о том, как бы поскорее остаться с ним наедине.

***

К ее невероятной удаче, терпения Варшавского хватило минут на пятнадцать. Истратив весь запас знаний, Ольга уже и не знала, что говорить, но мужская ладонь обняла за талию.