Любовь в стране Уайледу. Сезон 1 - стр. 10
Следующий раздел, «Права и обязанности заключённых», был поживее. Оказывается, у Реми в тюрьме столько прав – умотаться! И на еду, и на питьё, и на сон, и на воздух, и на мытьё под душем, и на порку, и на медитацию, и на исполнение любых обрядов, кроме… каких? Ага, кроме поклонения богам, связанным с физическим явлением, запрещённым Законом № 1.
А обязанностей всего три: соблюдать порядок в камере, слушаться надзирателей и не думать о физическом явлении, запрещённом Законом № 1. Реми, конечно, сразу о нём, то есть явлении, подумала, но быстро перестала.
Дальше шёл раздел «Практические советы начинающему узнику», и вот тут уже стало совсем интересно.
– «Пункт 14. Если во время медитации в камеру зайдёт корова…» Что? Это в переносном смысле корова? – удивилась Реми. – Как в камеру на третьем этаже может зайти корова?
– Камеры есть и на первом этаже, – отозвалась Ракша. – Говорят, однажды так и случилось. Летом духота, а кондиционер сломался, надзиратель открыл дверь в камеру на первом этаже, чтобы хоть немного протянуло ветерком. Ну, корова и зашла. Ты читай, там дальше тоже весело.
– «Если во время медитации в камеру зайдёт корова, то не следует прерывать медитацию с целью подоить её, покататься или произвести иные противоправные действия, – читала изумлённая Реми. – В случае нарушения ослушник/ослушница подвергается наказанию в виде двухдневного одиночного заключения совместно с означенной коровой».
– Если с коровой, то уже не одиночное заключение, а номер дабл, – поправила Олле.
– И картинка нарисована: девочка в позе лотоса на коврике для медитации, а корова на неё рога наставила и сейчас забодает, – сказала Реми и продолжила чтение: – «Пункт 15. Если в камеру залетят комары или иные кровососущие насекомые, то следует, не портя карму, почтительно удалить их из помещения, памятуя о восьмой из двадцати восьми преисподних, которая называется андхакупа*. В ней после смерти карают тех, кто при жизни убивал комаров, клопов и прочих кровососущих тварей.
Пункт 16. Если во время заключения тебя одолеет неуместное веселье, то вспомни об уроках, которые ты пропускаешь и которые придётся усиленно нагонять после освобождения. Если же, напротив, ты ощутишь печаль и тоску по дому, то вспомни о тех контрольных и диктантах, которые ты благополучно минуешь, находясь в заключении».
– Дуализм в действии, – заметила Олле. – То есть двойственность. А я и забыла, что там написаны такие мудрые вещи.
Закрыла учебник и перешла на коврик – упражнения делать. Видимо, Реми своим чтением мешала ей заниматься. Выгнулась какой-то причудливой загогулиной, ногу за ухо, вторую за спину и замерла.
– Это йога? – почтительно спросила Реми. – Странная поза.
– Йога, – сухо подтвердила Олле.
Но Реми показалось, что это не йога, которую все в школе проходят, а что-то другое.
Реми ещё немного почитала про то, что надо делать, если сломалась кровать в камере, как правильно мыть пол и как почтительно обращаться к надзирателям, посмотрела схему надевания торжественных одежд для участия в храмовом шествии, решила кроссворд (1 по горизонтали. Помещение для узника. 6 букв. 2 по горизонтали. Третья трапеза заключённого в течение дня. 4 буквы). Раскрасила Малявкиными карандашами картинку-раскраску «Наша тюрьма весной» – прямо сплошь цветочки и попугаи, позитивная такая картинка. Там ещё была дальше раскраска «Наша тюрьма на закате» и «Весёлая прогулка в нашей тюрьме», но рисовать надоело, и Реми оставила на потом «закат» и «прогулку». Она не стала дочитывать брошюру, только пролистала – там ещё много схем, иллюстраций, анекдотов из жизни заключённых, завтра можно прочитать. В конце – «Приложение № 1», страница обведена траурной рамкой, нарисован череп и скрещённые кости. Реми подумала, что это список заключённых, умерших здесь, в тюрьме. Или раздел страшилок с привидениями. Но нет. На следующей странице крупными красными буквами напечатано: