Любовь в эпоху ненависти. Хроника одного чувства, 1929-1939 - стр. 7
Он для нее «папаша», а она? «Я была Лотхен Тухольского» – так она назвала свои мемуары. Из них мы узнаём, что ее диван называется «полем греха», а Тухольский так громко храпит, что она каждый раз примерно в два ночи перебирается в комнату для гостей. Но Лизе Маттиас этого мало, она хочет заполучить своего писателя целиком и полностью – без всех этих коллег из редакции, без других завсегдатаев кофейни, без этого гудящего, гремящего, нервного Берлина. Она хочет уехать с ним в отпуск. Но она еще не знает, что означает для женщины отпуск с Куртом Тухольским – а для него любовь важна как материал для следующей книги. После того, как он в свое время провел романтический отпуск со своей возлюбленной Эльзой Вайль в Райнсберге, появилась захватывающая «Райнсберг: иллюстрированная книга для влюбленных», а после путешествий по Пиренеям с Мари Герольд, тогдашней женой, нетрудно догадаться, вышла «Книга Пиренеев».
А когда он в апреле 1929 года отправляется с Лизой Маттиас в Грипсхольм в Швеции, то уже видит это название в кавычках. Они мчатся на север в роскошном кабриолете Лизы, «шевроле» с номером IA 47–407. И когда год спустя Тухольский добавит к своим романтическим приключениям в Швеции несколько фантастических подробностей и переформатирует их в книгу «Замок Грипсхольм», то напишет в предисловии посвящение некому «IA 47–407». Это ни о чем не говорит его жене Мари в далеком Париже, а вот посетители кафе на Курфюрстендамм и в Шёнеберге всё понимают, глядя с террас, как Лиза Маттиас невозмутимо паркует свой громадный автомобиль прямо на тротуаре в любое время дня и ночи. Лиза Маттиас, со своей стороны, тихо гордится, что вполне очевидно слывет любовницей великого Тухольского. Но не будем торопиться. Сначала им нужно доехать до Швеции! Так вот, они лежат на весьма зеленой лужайке в шведском местечке Леггеста, на озере Меларен, напротив величественного замка Грипсхольм на другом берегу, и жмурятся в камеру. Из взгляды говорят: посмотрим, куда это приведет. Но это хороший, солнечный снимок. Вскоре они находят небольшую дачу, деревянный домик, окрашенный в замечательный красный цвет, и пробуют свои силы в качестве любовной пары, хотя Лиза опять записывает, что «особого эротического интереса не испытывает». Но он такой забавный, этот Тухольский, и она охотно позволяет соблазнять себя. А по утрам, когда на дворе щебечут птицы, когда солнце уже разбудило кошек, щекоча их своими лучами, а в этих лучах мелькает комнатная пыль, когда на кухне пахнет кофе и хорошим настроением, – в такие моменты они иногда даже считают себя счастливыми. Тогда они идут на озеро, купаются, брызгаются, смеются. Едят фруктовый мусс. Лиза трудится на кухне и готовит ванильный соус для своего «папаши». А сама она для него «мать, люлька, товарищ», – скажет потом Тухольский, и для него это звучит романтично. Вечером они занимаются любовью, Лиза снова идет искупаться на озеро, великолепно прохладное в эти часы, а Тухольский садится за импровизированный письменный стол и пишет своей жене Мари в Париж: «В остальном дела так себе – живу тут как отшельник». Ну-ну.
Иногда Пикассо приходится писать свою жену Ольгу. В последние годы он почти постоянно писал ее изящное тело балерины, но теперь главной его моделью стала Мария-Тереза Вальтер. «Как ужасно, что женщина сразу видит по моим картинам, что ей нашли замену», говорит Пикассо. И ощущение того, что тебя заменили, буквально сводит Ольгу с ума. Она кричит, скандалит, а потом снова на несколько недель уходит в депрессию и добровольно уезжает в клиники на тихих далеких озерах. А ее гнев питает творческие силы Пикассо, усиливаемые чувством вины и упрямством.