Любовь со вкусом вишни - стр. 3
Лифт, как и сам дом, был старый, добротный, обшитый внутри деревянными рейками, с двумя дверцами, открывающимися внутрь, и одной наружной. Ехал он неторопливо, очень солидно, как и положено в таком возрасте. Первый раз за все время, которое она здесь прожила, а прожила она здесь всю свою тридцатилетнюю жизнь, Ника мысленно поторапливала: «Ну, давай же, побыстрее, ну пожалуйста!»
Правда, не сильно настаивала – у лифта имелся свой, очень непростой характер.
Нике ужасно хотелось в свою любимую квартиру. Она соскучилась по дому, по тяжелой входной двери, которую надо обязательно потянуть на себя, чтобы открыть замок, по вздоху паркетных половиц в прихожей, они именно вздыхали, а не скрипели, по родному, знакомому с детства запаху их дома, их жизни, вернее, теперь только ее жизни.
Мягко, с достоинством лифт остановился на четвертом этаже.
«Овсянка, сэр!»
– Спасибо, – поблагодарила его Ника.
Она торопливо вставила ключ в замочную скважину, потянула на себя дверь, замок щелкнул, и, переступив порог, девушка локтем нажала выключатель, его все включали локтем, входя в дом, всегда.
Прихожую приветливо и уютно залил желтый свет, и обрадованно вздохнули половицы, приветствуя ее.
– Я тоже очень рада!
И Ника вдохнула запах родного дома.
Застоявшийся воздух давно не проветриваемого помещения усиливал аромат дома, делая его слишком насыщенным, немного приглушая радостное настроение и нетерпеливое ожидание встречи.
– Сейчас проветрим! – пообещала она квартире.
Бросив сумку с вещами на пол возле вешалки, скинув обувь, она прошла по всем трем комнатам, распахивая окна.
– Хорошо, что цветов нет, а то завяли бы все.
Цветов, или «комнатных растений», как называла их мама, дома было всегда много. Разных: больших в огромных глиняных горшках, средних, маленьких, высоких и низеньких, пушистых и с тонкими стеблями, цветущих и нецветущих. Они стояли в каждой комнате, в кухне и даже в ванной на окне: была в их доме такая экзотика – окно в ванной, а в прихожей пристроился какой-то экзотический лохматый куст. И Сонечка объясняла им всем, что это очень редкий экземпляр, он любит темноту, и все время повторяла его название, которое никто так и не запомнил.
– Сонечка! – смеялась мама. – Ну какое растение может любить темноту?
– Это, – отвечала Соня.
Но, как ни странно, куст жил-поживал, желтеть и чахнуть не собирался, и по всему было видно, что он вполне доволен условиями, впрочем, как и вся остальная растительность.
После Сониной смерти все цветы разом стали болеть, сохнуть и умирать. Что только Ника ни делала: и поливала разными прикормками, и, достав с самой верхней книжной полки старинную Сонечкину книгу по уходу за цветами, лечила их по написанным там правилам, она даже разговаривала с ними, бесполезно – цветы без Сони не жили.
Ника рассказала бабуле о такой напасти, и та договорилась с приятельницей, что она, то бишь приятельница, заберет все цветы к себе на дачу, где постоянно проживает последние годы. В один «прекрасный» день внук этой самой дамы приехал на грузовой машине и вывез всю их растительность. Скопом.
Судьбой этих цветов-предателей Ника не интересовалась – все, вывезли и вывезли! Странно, никого из своих родных она не обвиняла в уходе, не считала, что ее предали, бросили одну на этом свете, а вот цветы обвиняла.