Любовь с привкусом мандарин - стр. 3

– Дарья Степановна, я попрошу вас быть более сдержанной, не говорить того, о чем можете потом пожалеть, – предостерегающе процедил сквозь зубы.

– Сдержанной? Да мне по вашей вине за квартиру будет нечем платить! Но какое вам до этого дело, правда? Вы действительно считаете, что ваша пустоголовая Аллочка сможет за один день выучить три листа текста? Да у нее единственная мозговая извилина спиралью закрутится и лопнет в самый неподходящий момент, так что уши отвалятся. Она же детей своими метровыми ногтями на лоскуты порежет, вы в судебных исках погрязнете.

– Дарья Степановна! – и он поднялся, нависая надо мной будто скала. – Вы переходите все границы! – Но меня уже несло как ураган Катрина, и границ для меня не было.

– Я двадцать три года Дарья Степановна! Дальше что?

– А дальше, похоже, ваше увольнение, – зло прорычал властитель ночных женских фантазий.

– Да с радостью и удовольствием! Работать под начальством самодура я не собираюсь! Сами свою Аллочку обучайте! – И я выскочила из кабинета, от всей души хлопнув дверью, так что штукатурка на пол посыпалась и Раиса Христофоровна, несущая вахту в приемной, нервно икнула, отступая подальше.

Меня разрывало от злости, я готова была рвать и метать, ворвалась в помещение, для персонала вслух посылая к черту и этого напыщенного индюка, и его Аллочку, не видя никого вокруг. Хотелось уйти отсюда поскорее и желательно как можно дальше. Открыла свою кабинку и, схватив первый попавшийся пакет, начала запихивать в него свои вещи.

– Смирнова, руководство попросило тебя дождаться бухгалтера, чтобы получить расчет, – произнесла мрачно Раиса Христофоровна, войдя вслед за мной и наблюдая, как я с яростью пакую вещи по пакетам. – Ты что уволилась? Прямо перед Новым годом? Ты с ума сошла? Ты представляешь, как ты нас подставляешь сейчас? Кто играть снегурочку будет? У нас замены нет.

– А вы еще не знаете? А снегурочка у нас теперь Аллочка, можете любить и жаловать и в ножки кланяться по приказу вашего драгоценного нового руководства, – Христофоровна недовольно поджала губы, ее, видимо, такой расклад тоже не устраивал, но спрашивать нашего мнения никто не будет это и так понятно. – Я на фудкорте подожду, отправьте кого-нибудь, как расчет будет готов, – и, подхватив свои вещи, я вышла из помещения, совершенно не представляя, что теперь делать.

Сидела за самым дальним столиком у стены, цедила безвкусный чай, самый дешевый из всех, что тут были, и кипела от злости. Осознанно подхлестывала эту злость изнутри, чтобы она не потухала, иначе как только ослабевали ее обороты, мне становилось страшно, больно и обидно. Хотелось плакать, как в детстве до икоты от безвыходности и несправедливости. Почему все навалилось именно на меня, будто кто сверху опрокинул камаз навоза прямо мне на голову, сгрузив все возможные проблемы, а я ведь никому ничего плохого в жизни не сделала. Бабушек через дорогу переводила, милостыню подавала, кашу в детском саду по утрам ела. Как назло, откуда-то запахло мандаринами, во рту снова собралась слюна, сделала глоток отвратительно крепкого чая, из всех сил, желая, чтобы этот отвратительный день поскорей закончился. С другой стороны, этот закончится, а другой начнется еще более тяжелый и безрадостный, без работы, без денег, с кучей долгов. На душе от этих мыслей стало еще муторней.