Любовь с первого взгляда - стр. 9
– Простите, пожалуйста, – извинилась она, придвинувшись к перилам и облокотившись на них все еще скрещенными руками. – Я не хотела…
– О нет, я… – начал было он, но замолк. Заговорив снова, он понизил голос: – Простите, если я разбудил вас, когда вышел сюда.
– Ничего страшного, – ответила она, кивая на здание. Такое ощущение, будто они двое были в сговоре, шептались в темноте. – Вы никого не разбудите.
Три из шести квартир в здании были заняты людьми с… не очень острым слухом, мягко говоря. А Бенни, который жил под Норой, при любом удобном случае пел дифирамбы своей машине, генерирующей белый шум, так что он определенно их не услышал бы.
– Я в это время всегда не сплю, – добавила она и поджала губы. Зачем она это сказала? Это же был секрет.
Он склонил голову набок, и все черты его лица словно разом изменились – поднятая бровь, вздернутый уголок рта. Что-то в его выражении неподдельного интереса и любопытства задело Нору за уязвимое, давно забытое место.
Словно она уже давно – многие месяцы, если честно, – ничего не чувствовала. И ни с кем не знакомилась.
Щеки у нее приятно потеплели.
– Правда? – спросил он.
– Да. – Она не собиралась ничего объяснять, особенно потому, что ее слова прозвучали бы… с придыханием, которое она не планировала. Но, не успев сообразить, она добавила: – Это золотой час.
«Нора! – заголосил ей разум (и без придыхания). – Что! Ты! Такое! Говоришь!»
У нее промелькнула надежда, что мужчина внизу не расслышал. Ну из-за этого своего ветерка на первом этаже.
– Золотой час?
Ладно, хорошо. Он расслышал.
Она прокашлялась. Надо было ответить, кратко, не странно (или с придыханием). Затем она бы завела разговор о Донни и принесла необходимые, на ее взгляд, соболезнования.
– Я так называю это время дня… или, видимо, еще не дня? – «Восхитительно», – подумала она, фигурально закатив глаза. – Всегда считала его таким спокойным и бесшумным.
Он снова замер, нахмурив бровь, будто раздумывая над ее словами. Затем криво ухмыльнулся, одновременно самоуверенно и самоуничижительно.
– Теперь он не такой бесшумный, – ответил он, шагнув к балкону, и Нора постаралась не обращать внимания на чувства, вызванные в ней его улыбкой и нежным голосом. Особенно в том самом месте под скрещенными руками.
«Боже, – думала она. – С этим лучше что-то сделать».
Она прижала их сильнее к груди.
– Ничего страшного, – повторила она, а губы невольно изогнулись в улыбке.
– В моей профессии это значит кое-что другое. Я про золотой час.
– Вы фотограф? – Нора слышала это словосочетание только в одном контексте: что-то про освещение в определенное время суток. И это время точно было не четыре утра.
Усмешка – и уверенность – потухли.
– Эм. Нет. Не важно. Это не очень… приятно.
Теперь была очередь Норы с любопытством склонить голову. Что неприятного может быть в сочетании «золотой час» в любом контексте?
– О чем вы?
Вот после этого ей абсолютно точно надо было найти способ вспомнить о Донни. Абсолютно точно.
Его грудь поднялась со вздохом и опустилась на выдохе. Когда он наконец заговорил, делал это очень робко. Как бы извиняясь.
– Мы так называем первый час после получения травмы. Серьезной травмы. Это время, когда… Это промежуток, когда лечение наиболее эффективно.
– О, ясно. – Она опустила взгляд ниже его лица, осознав одну деталь: он не в пижаме, это форма медработника. – Вы доктор?