Любовь с первого лайка. Повесть - стр. 3
Я вышла на улицу. Сентябрьский закат проникал в кровь оранжевыми линиями. Отпечатки облаков бороздили небо. Аромат далёких костров шептал незнакомые слова. Старые двухэтажные здания, построенные ещё при жизни Сталина, добавляли в общую картину осени шарм увядания. Тоска лилась из трещин отсыревших стен. И деревья своими золотистыми и рубиновыми листьями не имели возможности скрыть уродливость отжившего века.
…Горячий воск застывал в воде. Его форма менялась. Бабушка читала молитву. Выливали испуг. Я сидела неподвижно на стуле. Над моей головой тряслась железная миска. Морщинистые руки дрожали.
В шесть лет стать жертвой большой собаки – безумное испытание. Я испытала. Проверка маленького сердца и неокрепших нервов довела до бешеного страха. Мать в срочном порядке собрала вещи и отвезла меня к бабушке. Саклетта Ивановна умела лечить.
Голубая краска облупилась, демонстрируя деревянные изгибы небольшого дома. У железной калитки сидела белая кошка с чёрным пятнышком на правой лапке. Я вздрогнула.
– Саклетта, это же кошка! Не собака. Чего ты боишься? Она не укусит, – сказала мама. Я не поверила ей.
Нас встретила она – бабушка, которую я увидела впервые в своей шестилетней жизни. Мама после моего рождения перерезала все нитки, соединявшие с семьёй. Я не знала подробностей их отношений. Понимала то, что могла понять, а именно: бабушке не понравился мамин муж, мой папа. Между прочим, с отцом я не успела пообщаться. Он улетел в неизвестном направлении. Так часто повторяла мама после его исчезновения. Поскольку в моей голове его лицо не сохранилось, а фотографии, на которых папа был изображён, не вызывали нежности, я вскоре перестала о нём думать. Отцов на всех малышей не хватает. Кто-то вынужден сам быть себе родителем.
– Здравствуй, – буркнула мама и подтолкнула меня вперёд. – На Саклетку напала собака. Испугала. Может, полечишь?
– Проходите, – тихо произнесла бабушка.
После жаркого дня, проведённого в автобусе, мы попали в прохладный уголок. Я ожидала увидеть много красивых и больших комнат, как во дворце. Считала, что внешний вид специально скрывает внутреннюю красоту. Реальность убила меня, будто та собака снова встала на задние лапы и положила свои передние на мои плечи. Крошечный дом. Смешная хатка. И внутри никакой романтики.
– Ну что, тёзка моя, будем выливать воск? – бабушка взяла меня за руку и повела в кухню. Мама осталась в комнате. Она устала.
Прежде чем приступить к лечению, Саклетта Ивановна поцеловала меня в щёчку и произнесла:
– Моя золотая.
Мне было неудобно, потому что я не могла ответить на её чувства. Мы мало знакомы, чтобы любить друг друга и говорить ласковые слова. Бабушка не настаивала. Она хотела выразить радость встречи и выражала её. Я же не особенно радовалась. Я боялась. Собственно и причина приезда кроилась в жутком страхе, которому я обязана той злой собаке.
– Вера, иди сюда. Смотри, что вылилось, – громко проговорила Саклетта Ивановна.
Моя мать тут же вошла в кухню. Наверное, она караулила меня, а не отдыхала в спальне.
– И что там? Правда, испуг?
– Погляди. На собаку вроде похоже, а ещё маленький ребёнок здесь вылепился.
Я встала со стула и тоже посмотрела. Фигурки были забавными, учитывая их точную копию в действительности.
– Испуг сильный. Надо раза три вылить. Тогда поможет, – проговорила бабушка и разломала воск.