Любовь с испанским акцентом - стр. 11
Метров через триста мы вошли в помещение на первом этаже жилого дома. Мой спутник включил свет, и я увидела комнату ожидания, со стульями вдоль стен. Мы прошли в следующее помещение, и мужчина помог мне сесть на кушетку.
Мне вдруг стало не комфортно и немного страшно. А может просто хмель начал улетучиваться и включился инстинкт самосохранения.
– Ты же не маньяк? – с дрожью в голосе спросила я. – Ты не сделаешь мне ничего плохого?
– Думаю, поздновато об этом спрашивать, – на полном серьёзе ответил мужчина.
Всё внутри меня похолодело. Напряжение дало импульс лучше соображать. Я поняла, что уже где-то видела его. И тут я вспомнила, что это он толкнул меня, когда я выходила из дома в один из первых дней после приезда. Чёрные глубокие глаза, копна тёмных взъерошенных волос – это он, сто процентов.
– Я уже видела тебя. Наверняка ты местный, – немного успокоившись, сказала я.
– Я добрый человек, не бойся, – мужчина перестал разглядывать рану и посмотрел мне прямо в глаза.
Он произнёс это таким умиротворяющим тоном, что я перестала бояться и немного расслабилась.
– Кстати, порез неглубокий, – продолжил спаситель. – Я сейчас обработаю его и провожу тебя домой.
– Хорошо, огромное спасибо, – ответила я искренне.
Оказывается, это так мило и приятно, когда о тебе заботятся. Я давно не испытывала подобных чувств. Последние несколько лет прошли у меня под девизом: "Помоги себе сама". И вдруг, совершенно незнакомый человек проявил ко мне доброту. Это подкупило. Я окончательно расслабилась и стала разглядывать комнату, в которой мы находились. Рядом с кушеткой стояла тумбочка, а на ней огромная статуя кота. Я стала всматриваться в кошачью морду и вдруг… она ожила. Алкоголь порой творит с людьми странные вещи. Широко открывая пасть, кот затянул песню про чёрные глаза.
– У тебя кот поёт, – указывая на статую, сказала я, обращаясь к своему спасителю.
– Что поёт? – мужчина насторожился.
– Известное танго про чёрные глаза. Такие же, как у тебя. Неужели никогда не слышал?
– Нет, – ответил спаситель, впав в полнейший ступор от моего заявления.
Меня возмутило незнание песни, и я залилась соловьем, вторя коту:
– Ах, эти чёрные глаза
Меня пленили.
Их позабыть нигде нельзя
Они горят передо мной…
– На каком языке ты поешь? – с недоумением спросил мужчина, совершенно обалдев от происходящего.
– Ой, прости, ты же не знаешь русского, – я картинно схватилась за голову.
– Сколько ты выпила?
Мой спаситель впился в меня пристальным взглядом.
– Я пила только вино, – махая указательным пальцем, ответила я.
– А от вина, что не пьянеют, сеньора?
Обращение – сеньора вызвало во мне неприкрытую враждебность. Вулкан возмущения взорвался, и я гневно заголосила:
– Как ты посмел назвать меня сеньорой? Здесь, в Испании, меня называли по—разному: Белла, красавица, сладкая, милая и даже мадам. Но сеньорой никто. Слышишь? Я что так плохо выгляжу? И почему ты так долго возишься с моей ногой? Ты – грустный принц! Ты вообще когда-нибудь улыбаешься?
Примерно с минуту мой спаситель молчал, потом вулкан его сдержанности и грусти тоже взорвался. Он так закатился в приступе смеха, что не мог остановиться. Слёзы не просто выступили у него на глазах, они стекали по щекам. Вытирая их тыльной стороной руки, он с трудом произнес:
– Святые угодники… Женщины заставляли меня плакать, но довести до слёз от смеха не удавалось ни одной… И на принца я совсем не тяну. Грустный клоун больше мне подходит… Твоя нога в порядке. Я провожу тебя, вставай. Тебе надо поспать, чтобы протрезветь.