Любовь под запретом - стр. 3

– Ты прямо как солдат на ночной вахте – спишь стоя.

– Ещё раз, простите! Просто у меня подработка…

Он хмурится:

– Зачем тебе подработка?

Смущаюсь:

– Ну…

– Эх, моя хорошая, – он по-отцовски обнимает за плечи, – тебя бы замуж выдать за хорошего человека, чтобы берёг, защищал. Трудно тебе одной, да и опасно.

Вступаюсь за себя:

– Вы так обо мне говорите, будто я маленькая девочка. Мне уже двадцать лет!

Семён Семёнович улыбается:

– Ты добрая и доверчивая, Алиса.

– Разве это плохо?

– Нет. Но такие качества притягивают всякую грязь, которая норовит замарать.

– Семён Семёнович, спасибо вам за поддержку. Но не переживайте за меня, я справлюсь. К тому же, в этом году я в университет поступаю.

Он задумчиво улыбается, затем меняет тему:

– Что-то мы заболтались. Иди в седьмую палату. Капельницу Ивановой поставь…

Иду выполнять свои обязанности. Беседую с пожилой пациенткой, пока ставлю ей капельницу. Краем уха слышу, как обсуждают некоего Виктора Сергеева и его охрану, которые первые кинулись помогать пострадавшим на мосту и тонущих спасли. А у меня из головы не выходят зелёные глаза мужчины, который сидел во внедорожнике. С него стекала вода… Это о нём говорят?

Час пролетает незаметно – смена закончилась, и по дороге к сестринской сталкиваюсь с Катей.

– Смотри, Алиса, тут такое! Уже вирусным стало – куча просмотров.

Смотрю в её телефон. На дисплее видео, которое снимали очевидцы аварии. Не люблю такое: первым делом нужно пострадавшим помогать… Вижу того самого зеленоглазого мужчину лет сорока, может, чуть старше, он раздаёт распоряжения своей охране, они оказывают помощь, автобус вытягивают, он проходит, всё проверяет. Затем наклоняется над перилами моста, что-то кричит своим, ныряет. Дальше очевидец не поленился к краю моста подбежать, чтобы заснять, как мужчина плывёт, затем ныряет под воду, и спустя какое-то время показывается над водой с ребёнком в руках. Его телохранители к нему подплывают, тоже ныряют, а затем вытаскивают женщину и мужчину.

– Кто он? – произношу и поясняю свой порыв:

– Есть же добрые и отзывчивые люди!

Катя удивлённо смотрит на меня:

– Алиска, ты что, действительно, ничего о нём не знаешь? Это Виктор Сергеев. Про него много чего говорят! Но добрый и отзывчивый?! – Она ко мне наклоняется, шепчет: – Он бандит. Держит под контролем весь город. Даже полицию. Мэр вообще его боится.

Сомневаюсь. Не могу с ней согласиться:

– Катя, за него говорят его поступки! Разве ты не видишь?

Она вздыхает:

– Ох, Алиса! Откуда ты такая?

– Какая?

– Наивная, что ли.

Ну вот, опять! И почему я наивная? Я же вижу, что он делает. Как он и его охрана людей спасают.

Заходим в сестринскую. Катя начинает переодеваться. Я тоже. А из головы не выходит Виктор Сергеев…

Виктор

Уже вечер, когда подъезжаем к больнице. Семён – здесь главврач, но что важнее, он травматолог от Бога.

– Етить колотить! – выдаёт Сева, уткнувшийся в телефон.

– Что? – коротко задаю вопрос.

– На, сам посмотри.

Беру телефон, смотрю видео, снятое на мосту. Просмотров больше тысячи…

– Нас не поймут, – доносит свою мысль.

Да. Подумают, дал слабину.

– Нужно изъять. Звони Нео.

Толя нехотя набирает номер хакера, недовольно бурчит. Что-то у них там не заладилось из-за дочери…

Заходим в фойе, идём по коридору. Хромаю. В руках ненавистная трость, без которой я долгое время не мог обходиться. Пока меня не подлатал эскулап Семён Семёныч. За мою неосторожность сейчас он меня на какой-нибудь дыбе растянет: может – прямо, а может – фигурально. А колено-то болит, и в бедро отдаёт тупой болью.