Любовь по солнечным часам - стр. 2
– Это, наверное, ваши руки что-то творят с водой. Нет? – с улыбкой сказал Валюшкин пациент, сделав несколько глотков.
Его щеки порозовели. Карие глаза лучились восторгом. Он открыто любовался понравившейся ему девушкой. Надя смутилась.
– Слава Богу, лекарство вам помогло, – сказала она, отводя взгляд.
– Да уж. Помереть, встретив добрую фею, не лучший финал для сказки. Вас как зовут?
– Надежда.
– А меня – Егор.
С того дня они не расставались.
Каждый день после работы Егор заезжал за Надей в ее офис на Арбате. И они шли, рука в руке, куда глаза глядят: по путаным темным дворам, по горящим витринами огней улицам, по мостам и набережным, стынущим под колким октябрьским ветром.
А однажды забрались в какую-то чащобу на Ленинских горах. Егор, прокладывая дорогу по крутому склону, тащил Надю вверх и, хохоча, предлагал заночевать или попросту остаться тут жить в землянке или шалаше из веток. Дороги-то им все равно не найти в кромешных потемках. И Надя, смеясь, принимала его слова почти всерьез, думала о шалаше и рае из глупой поговорки.
«Как я жила без него? Как?! И жила ли?..»
Они вконец продрогли, добираясь до его дома на Университетском проспекте.
А потом Надежда неумело отвечала на поцелуи и нетерпеливые прикосновения мужчины, оказавшегося неожиданно… тяжелым, властным и чужим. Она вдруг опомнилась, уперла руки в его плечи, пытаясь вдохнуть полной грудью, высвободиться из жарких тисков.
– Нет, подожди…
Егор отстранился, посмотрел с недоумением, испугом.
– Что-то не так? Неприятно?
– Нет-нет. Хорошо. Я… не умею. Не знаю, как лучше… – Надя вспыхнула, заметалась, нащупывая спасительный плед.
Егор перехватил ее руку, отбросил плед. Теперь в его глазах была только нежность. И забота.
– Не бойся. Я никогда не сделаю тебе больно. Никогда в жизни.
И Надя доверилась ему. Месяц спустя Егор переехал к ней.
– Это не слишком-то прилично и не с лучшей стороны характеризует твою новоиспеченную избранницу и ее мать, – увещевала сына строгая матушка.
– У-ти-ти, какие мы старорежимные, – парировала Надина мама, которую дочь посвящала во все перипетии отношений с бессоновской семьей. – Лучше по углам прятаться? Пусть Егор вникает в хозяйство, приобщается к ответственности. Зять он, видно, будет неплохой, – выносила свой вердикт будущая теща.
– Да почему ты решила, что мы поженимся? – не верила своему счастью Надежда.
– Ничего не решила. Вижу – и все. Это любовь, Надин. Любовь! – вздыхала мама с грустной улыбкой.
Дойдя до метро, Надя вдруг с ужасом подумала, как войдет в свою пустую огромную квартиру, которую так благородно пожаловал Егор бывшей жене перед разводом. Сам он решил наслаждаться покоем и одиночеством в подмосковной двушке, доставшейся ему по наследству от бабушки.
«Машка приедет только завтра… Нет, домой ехать не могу! Ну, значит, к маме. Она, конечно, ждет».
Надя спустилась в подземку. На «Киевской», как всегда, царило столпотворение. На Филевскую ветку приходилось пробиваться ледоколом. Перед людским водоворотом у эскалатора Надя оказалась внутри кучки цыганок. Тощенькая молодуха с ребенком на руках, грузная усатая тетка с тяжелым взглядом, две безвозрастные смуглянки в блестящих платках. Надя прижала сумку к груди и опустила глаза. Только не отвечать им, только не смотреть. Именно на этой чертовой «Киевской» ее давным-давно ограбили цыганки со своим гаданием. Запугали, невообразимым образом заставили достать кошелек и умыкнули всю зарплату. Будто знали, что Надя ехала со своей первой в жизни зарплатой!