Любовь по обмену - стр. 16
Сплевываем мы синхронно. Я открываю кран, смываю пену, закрываю и выпрямляюсь. Игра продолжается. Мы молчим, чистим зубы и переглядываемся через зеркало. Никто из нас не знает, что это значит и когда должно подойти к концу. Но мы снова сплевываем, выпрямляемся и чистим.
С первого этажа доносится звук телевизора и – с кухни – мамин голос. Мне становится не по себе. Если папа поднимется, ему вряд ли понравится, что мы с Джастином находимся в ванной комнате вместе, да еще и в таком виде. Честно, я в этой пижаме даже перед братом стесняюсь появляться.
Чистим.
Еще немного, и мои десны не выдержат. Это должно уже когда-нибудь закончиться. Не знаю, как там у них в Америке, но мои русские зубы были чистыми еще пять минут назад. Снова синхронно сплевываем, выпрямляемся, и я вижу на губах Джастина легкое подобие улыбки. Мы обмениваемся многозначительными взглядами и одновременно как по команде споласкиваем щетки под напором воды.
Наши кисти нечаянно соприкасаются. У меня перехватывает дыхание. Нужно бежать. Срочно спасаться бегством. Мамочки…
– Спасибо за компанию, – говорю торопливо, бросаю щетку в стакан, обхожу его и удаляюсь прочь.
Ужасно хочется обернуться, но я и так знаю, что он смотрит мне вслед. Когда же я все-таки поворачиваю голову и смотрю через плечо, дверь в ванную комнату уже закрыта и оттуда доносится звук льющейся воды – Джастин решил принять душ.
– Бедный мальчик, – причитает мама, накрывая на стол. Мой рассказ о вечерних приключениях американца стал для нее откровением, – а ведь как хорошо кушал, мне даже жаль было его одергивать. Так и знала, что что-то подобное может случиться.
– Ой, да ладно, не преувеличивайте. – Сидя перед телевизором, отец смотрит на часы. – Он ведь мужик. Подумаешь, вырвало.
– Он так же сказал, – замечаю я, наливая чай в свою любимую кружку с зайцем.
– Вот. Мужик! – кивает папа, не отрываясь от экрана.
– Доброе утро, сэр, – вдруг раздается со стороны лестницы.
Мы все оборачиваемся.
– О, Джастин, гуд монинг, сынок, – улыбается папа.
– Гуд монинг, – вторит мама.
А у меня глаза на лоб лезут. Парень уже успел переодеться в джинсы, белую футболку, толстовку и даже, кажется, причесался. Его волосы все так же взлохмачены, но теперь лежат нарочито небрежно.
– Как тебе спалось? – спрашивает мама на английском.
И я замечаю у нее на столе листок с русской транскрипцией нужного предложения. Подготовилась. Только вот как она собирается понять ответ?
– Все хорошо, мэм. Спасибо. – Джастин показывает «палец вверх» и немного теряется между кухней и гостиной.
– Садись, позавтракаем, – приветливо указываю ему на стул.
– Эм… – В его глазах мелькает паника.
– У нас есть хлопья, – улыбаюсь я. – Если вдруг тебе хочется чего-то привычного.
Его взгляд продолжает растерянно блуждать по комнате.
– О, это английская премьер-лига, сэр? – Зрачки американца расширяются.
Папа, кажется, даже разобрал в его речи несколько знакомых слов.
– Э… – Поймав взгляд американца, устремленный на экран, он кивает: – Да-да, «Манчестер Юнайтед» – «Ливерпуль». – Хлопает по дивану рядом с собой: – Ты, садись-садись. – Поворачивается к нам: – Девочки, тащите все сюда.
Джастин садится рядом с папой, и оба с неподдельным интересом начинают наблюдать за игрой.
Мама вздыхает. Я понимаю, о чем она сейчас думает. С тех пор как отец со Стёпой поссорились, футбол стал в этой семье запретной темой.