Любовь по-французски. О чем умолчал Дюма - стр. 7

Более прочно обосновался на этом месте фаворит, обладавший глубокими шотландскими корнями. Роберт Карр (1587–1645), отпрыск незначительной дворянской семьи, начинал свою карьеру в Эдинбурге пажом при шотландском лорде Данбаре. На его счастье или несчастье, еще в нежном возрасте четырнадцати лет случай свел его с Томасом Оувебери (1581–1613), поэтом, эссеистом и вообще умным человеком, обладавшим некоторыми связями в среде английской аристократии. Оувебери оценил потенциал Карра, рыжеволосого статного красавца с атлетически развитыми плечами, и уговорил его отправиться в Лондон, где его качества определенно получат более достойную оценку. Он смог пристроить его при дворе; поскольку Карр не обладал ни особыми мозгами, ни образованием, Оувебери стал его другом, наставником и умом.

В 1607 году Карр сломал ногу, участвуя в придворном турнире, на котором присутствовал Иаков I. По-видимому, Роберт Карр произвел на короля глубочайшее впечатление, ибо тот принял чрезвычайно горячее участие в молодом человеке, лично наблюдая за лечением непосредственно у его ложа и заодно давая этому невежде уроки латыни. По выздоровлении пострадавшего началось его головокружительное восхождение наверх. Король возвел его в рыцарство, Карру отошли конфискованные поместья знаменитого авантюриста елизаветинского правления Уолтера Рэли, он получил титул графа Сомерсета, должность хранителя печати, лорда-камергера. Влияние фаворита на короля было столь велико, что в 1610 году новоиспеченный граф подбивал короля распустить парламент, весьма недружественно отзывавшийся о шотландских придворных монарха.

Иаков I был намерен править единолично, опираясь на надежного фаворита, но Карр, тщеславный и высокомерный, к сожалению, был неприспособлен для такой амбициозной задачи, она далеко превосходила его более чем скромные возможности. Это быстро осознал могущественный клан семьи Говард, постаравшийся прибрать к рукам и власть, и фаворита.

Говарды могли похвастаться чрезвычайной знатностью, ибо род их восходил к шестому сыну короля Эдуарда I. Эта семья оказала множество услуг английской короне, за что глава ее в свое время был возведен в герцогское достоинство. Несомненно, весьма яркой личностью в правление дурной памяти короля Генриха VIII стал 3-й герцог Норфолкский Томас (1443–1594). Дважды женатый отец оставил ему в наследство два десятка сестер и братьев, которые, в свою очередь, также наплодили немало потомков этой славной династии. Умело заключая выгодные браки и продвигая родных человечков на ответственные и хлебные должности, герцог сумел обеспечить себе небывало сильную поддержку. Как это нередко бывает, источником неприятностей для семьи стали слабые женщины: в качестве второй и пятой жен королю было угодно избрать себе племянниц Томаса, Анну Болейн (1501/1508-1536) и Кэтрин Говард (1518/1524-1542). Обеим выпала жуткая судьба быть обвиненными в государственной измене и взойти на эшафот. Королю и этого показалось мало: он патологически преследовал самого герцога Норфолкского, который чуть ли не десять лет провел в тюремном заключении и не лишился головы только потому, что в день, назначенный для его казни, скончался Генрих VIII и начинать новое царствие с кровопролития было сочтено дурным предзнаменованием. При Елизавете I, дочери Анны Болейн, Говарды опять вошли в фавор и обрели прежнее могущество. Правда, кое-кто из них не оставлял попыток плести неблаговидные интриги вроде возведения на трон Англии Марии Стюарт и восстановления в королевстве католической веры. За сие 4-й герцог Норфолкский жестоко поплатился своей головой и конфискацией имущества, но семейство было столь многочисленно, что единичные случаи убыли ничуть не проредили его боевые ряды. Говарды лишь плотнее сомкнули их, дабы противостоять невзгодам переменчивой придворной и политической жизни.