Любовь по-драконьи. Вторая часть - стр. 40
– За зеркальным стеклом, – пояснил для меня дракон. – Оно с вкраплениями свинца. И что же мы видим? – ехидно вопросил Патрон, присаживаясь на стул перед Окном и вводя свой оттиск. Вам хорошо видно? – участливо уточнил Свэн у медленно бледнеющих и уже не улыбающихся переселенцев.
Видно им было замечательно. Сначала то, как Дэн с помощью Окна в его камере взламывал систему охраны, чтобы открыть свою дверь, а потом и то, как он поочередно стирал с камер наблюдения записи, на которых было видно, как ребята совершали под покровом ночи свои черные делишки, а потом возвращались на свои места.
– Ну, и что мне с вами делать? – наигранно сердито вопросил Мессир.
– Казлить нельзя, помалевать, – с надеждой вопросила Аленка.
– Вот разве что казлить, – проворчал Свэн и уже у меня спросил: – Почему он до сих пор здесь?
– Мест нет, – пожала плечами я, по взгляду Свэна понимая, что место работы Дэн уже нашел на свою голову.
– Марина Владимировна, поскольку к вашей подопечной вопросов больше нет, не смею вас задерживать, а вот с молодым человеком мы еще поговорим, – пообещал Патрон, и Дэн, даже не понимая смысла слов, весь сжался. – Алена, останься! – хлесткий приказ, и на этот раз она не посмела ослушаться. Видимо, зачатки инстинкта самосохранения у переселенки все-таки были в наличии.
С мстительной улыбочкой помахав понурым ребятам ручкой, я распрощалась с драконом и направилась к себе. Если меня завтра ждет какой-то сюрприз, то лучше на всякий случай выспаться.
В два ночи в спальню с грохотом ввалилась уставшая и подавленная Аленка, заявила, что мой дракон – «злой мерзлый выщерица», «уюзерхапал» Дениса, «зарисовал» ее саму и теперь переселенка не хочет иметь с «это гладкая репитиция» ничего общего. Великолепно! Я, конечно же, была искренне рада, что Алена хоть что-то из айларских реалий осознала, но не на рассвете же! Полностью игнорируя мое присутствие в постели, девчонка со всего маху рухнула в кровать, не раздеваясь, и тут же захрапела.
Кажется, на сегодня выспалась, с тоской осознала я, морщась от особо громких всхрапов, и взяла со стула покрывало. Закутавшись в мягкую ткань, я направилась в гостиную, уселась на широкий подоконник и прислонилась лбом к холодному стеклу. Снаружи было еще темно, но озеро под водопадом уже начинало потихоньку окрашиваться в розовые тона, значит, рассвет уже скоро.
Все-таки в горах красиво. Дикое буйство природы, выживающей на грани, создавало непередаваемые коллажи. Голые камни перемежались густой растительностью на тех участках, где была хоть капелька земли, горные реки спускались к подножиям бурными потоками и водопадами, и было абсолютно непонятно, как и, главное, зачем источники моей родной стихии забрались так высоко от земли. С рассветом ночная жизнь постепенно сменялась дневной. Кто-то прятался в норы и гнезда, кто-то из них вылезал, лениво потягиваясь. Удивительный мир, столь непохожий на природу равнин. Здесь всегда все на грани, будь то жизнь какой-нибудь горной козы или деревца над обрывом, и осознание этой хрупкости жизни придавало ей особую ценность и остроту.
«Живи мгновением, ведь следующего может и не быть», – кричало все вокруг, и хотелось поддаться этому порыву, последовать совету. Но один раз я уже поддалась, и сейчас мне было страшно. Страшно представить себя запертую в этих стенах среди первозданной красоты, страшно подумать о чувствах, которые медленно, но верно убьют меня, потому что, тьерш, я до сих пор любила это чешуйчатое чудовище, несмотря ни на что! Нельзя мне было вновь оказываться в Истарионе! Нельзя! Ведь я уже смирилась с жизнью без него, а сейчас...