Любовь Носорога - стр. 23
– А какого хера Сергей Витальевич здесь терся?
– Он… – секретарша опустила голову еще ниже, куснула губку, – он… Приходил к вам, но я сказала, что вы заняты… А он постоял, подождал, потом ушел…
К концу фразы голос ее совсем стих, превращаясь в шепот.
Паша постоял, посмотрел на нее. Был тут, значит, Батя, отирался…
А ему не сказал. Поскалился только. Мало ему врезал, мало. Надо сильнее, чтоб место свое знал.
И девчонку смущает. Явно она красная не от воспоминаний о криках Полины. Сонька – девка, хоть и молодая, но уже проверенная, такая херня бы ее не смутила. А вот необходимость признаваться, что Батя к ней яйца подкатывает…
– И часто он так приходит, когда меня нет?
Соня совсем низко опустила голову, безмолвно признавая правильность догадок.
Паша помолчал, затем зашел в кабинет. Очень сильно хотелось опять вызвать Батю и настучать по лысой башке, чтоб не лез к его секретарше. Ведь ничего хорошего. Сонька здесь уже четыре года работает, его, Пашу, очень даже устраивает. Спокойная, нелюбопытная, исполнительная. Да ее сбшники во главе с тем же Батей несколько месяцев проверяли! И сейчас иногда посматривают. Ни одного косяка.
Сейчас толкового помощника хер найдешь.
Паша припомнил вереницу пустых дур, которых поставлял отдел персонала, пока не появилась, наконец, Сонька, и оскалился.
Нет уж, отсосет Батя. Хер ему, а не Пашину секретаршу.
А то, увлекся, похоже, проверянием…
Паша потребовал кофе, и погрузился в работу, чувствуя себя необыкновенно бодро.
Сегодня вечером он прихватит недотрогу-лисичку по дороге домой и увезет к себе. И плевать, что она там будет лепетать. Похуй совершенно. Паша хочет – Паша возьмет.
Глава 10
Максим Юрьевич завалил работой по самое горло. В воспитательных целях, конечно, мстя за финт с увольнением. Но все равно было видно, что рад. Ну конечно, где еще такую безотказную рабочую лошадку найдешь… Слово «безотказная» сразу навело на мысли о случившемся в кабинете Носорога.
Правильное слово. Очень меня характеризующее. Разозлилась еще сильнее.
Против всякого здравого смысла опять отяжелела грудь, словно требуя такой сладкой грубости прикосновений, и ноги пришлось сжать посильнее. И напомнить распутному телу и ушедшему в сексуальный загул мозгу, что мы стараниями босса сегодня без трусов. И с рабочего места не уйдешь никуда, Максим Юрьевич бдит, толстый гад, и обед я явно пропущу, если ночевать здесь не собираюсь. А я не собираюсь. Хватит с меня сверхурочных. Как-то не очень они полезны для психики.
А еще, пожалуй, похожу-ка я пешком до своего этажа, оно и полезней, и нервы целее. А то в нашем лифте сегодня ехала и просто с ума сходила. Так и стояла картинка перед глазами, мое отражение в хроме стен. На коленях. Перед Носорогом. Не надо мне больше таких воспоминаний. Не надо.
Но задержаться все равно пришлось.
И идти потом по пустой лестнице вниз, до первого этажа.
По пути названивая опять куда-то пропавшей Ленке, которая уже давно должна была сидеть дома и делать курсовую, идиотка! Но телефон сестры был вне зоны, я, зная ее способность попадать в самые дурацкие ситуации, злилась. Эту курсовую я выпросила у преподавателя буквально на коленях, потому что хвост тянулся с первого курса, и грозил вырасти до размеров динозаврьего. И теперь эта овечка, вместо сидения дома, шляется! И, скорее всего, выпивает! Потому что можно уже! По нашему гребанному законодательству!