Любовь Носорога - стр. 2
– А вдруг она вышла просто наверху, а лифт пошел вниз? Сам? Тогда это не наша печаль, ее служба Носорога прихватит.
Они еще немного попрепирались, решая, как поступить, потому что комнату охраны покидать можно было только в крайнем случае, а во всех остальных – оставаться на месте и вызывать специальную службу. Пока спорили, лифт опять пошел вниз. И мимо них, на подземную парковку.
Охранники замолчали, напряженно глядя в мониторы, ожидая, когда двери раскроются.
Лифт остановился. Раскрыл двери, выпуская двоих пассажиров. Мужчину и женщину.
Мужчина, темноволосый, коротко стриженный, очень крепкий и широкоплечий, остановился, доставая сигареты. Женщина, чей локоть он выпустил для того, чтоб подкурить, неуверенно сделала шаг назад. В сторону от него.
Мужчина убрал сигареты, сделал пару глубоких затяжек, не отводя взгляда от светловолосой спутницы, в которой Митек узнал ту самую бухгалтершу, что заходила в лифт, устало опустив плечи. Правда, теперь во всей ее фигуре явственно сквозило напряжение. И желание оказаться подальше от мужчины. Который отбросил прочь окурок и, шагнув к ней, резко дернул к себе за талию, прижал и грубо поцеловал. Женщина слабо уперла руки в его широкие плечи, Митек, задержав дыхание, прилизил на максимальную и увидел, как тонкие пальцы сжали ткань дорогого пиджака, словно пытаясь оттолкнуть, а затем бессильно опали вдоль тела, а сама женщина покорно застыла, позволяя мужчине жадно целовать ее губы, щеки, шею, порывисто дергать ворот кофточки, добираясь до плеча, поразившего Митька в полутьме парковки своей белизной и нежностью кожи, очевидной даже через объектив камер.
Заметно было, что она в ступоре, в шоке, замедленно, но отвечает на грубые ласки мужчины, подчиняется его напору. Вот руки поднялись и сами легли на плечи, опять сминая пиджак, вот тело прильнуло теснее, делая объятия еще откровеннее, и Митьку стало внезапно жарко. Нереально жарко, как не от всякого просмотра порнушки бывало. Этот поцелуй, с одной стороны грубый, практически насильственный, а с другой стороны невероятно горячий, покоряющий именно своей дикой животной стороной, возбуждал даже его, стороннего наблюдателя. А что же происходило в таком случае между теми, за кем они наблюдали так жадно, затаив дыхание?
Неизвестно, сколько бы Митек наблюдал за ними, открыв рот, но тут рядом отмер его напарник, выругавшись тоскливо и грязно.
Митек не понял таких эмоций, повернулся, чтоб сказать, что знает эту бабу, но Коля опередил:
– Сууука… – простонал он, не отрывая взгляда от монитора, где мужчина все еще никак не мог оторваться от беспомощной женщины, опять целуя ее в губы, долгим жарким поцелуем, полностью укрыв хрупкую фигуру своим крепким телом, так, что охранникам в камеру виднелись только светлая макушка и поднявшиеся на цыпочки ноги в узкой офисной юбке, – Носорог… Нам пиздец…
– Кто? – Митек пропустил мимо ушей последнюю фразу, жадно разглядывая парочку, – это Паша Носорог? Это он? А она тогда кто? Его баба?
– Не знаю, кто она. И знать не хочу. Бля. Попали мы с тобой, Митек. Попали.
Коля без сил повалился в кресло, уже без интереса, с ненавистью разглядывая целующихся на парковке людей, перевел взгляд на напарника, еще ничего не вкурившего по молодости и глупости:
– Это Носорог. И нам пиздец. Ты слышишь меня? Мы не должны были этого видеть.