Любовь – не сахар, сахар – не любовь (сборник) - стр. 8

– Я ведь родился в Севастополе, – продолжал Шурик. – И моя мама была страшной авангардисткой, ходила в специальный кружок беременных дамочек, которые рожали не в больнице, а в море.

При мысли, сколь болезненно должно быть производить на свет такую махину, я невольно содрогнулась и поморщилась. Нет, Шурик в общем неплохой парень, но ничего не могу с собой поделать – он вызывает физическое отвращение, как любое отклонение от нормы. И как только бедная Линда с ее узкими бедрами намеревается рожать ребенка от такого титана…

– И кстати, – окончил он, – родила меня без проблем. Я выскочил, словно пробка из бутылки шампанского. И сразу же поплыл!

– Я бы тоже хотела рожать в море… – мечтательно произнесла я, вглядываясь в горизонт и пытаясь представить себе того, единственного в мире человека, который когда-нибудь станет отцом моего ребенка.

Но образ упрямо отказывался материализоваться.

– Молодец! – Здоровенная грабля панибратски похлопала меня по плечу. Показалось мне или нет – его пальцы задержались на полмгновенья и погладили мою кожу.

Я сжалась и напряглась.

– Родишь такого же богатыря, как я!

Только этого мне не хватало!

– Жаль, Линда не хочет детей, – пожаловался Шурик, и, судя по интонациям, данный пассаж сильно его озадачивал.

– Почему?

– Говорит, при абсолютной любви дети – лишние. Они нужны лишь как затычка, если корабль дает течь.

Я пожала плечами. Что ж, заявление вполне в Линдином духе.

– Слушай, ты прости меня за вчерашнее… ну за то, что я не подал тебе руку на вокзале.

– Проехали, – поспешно отмахнулась я. – Мы ведь договорились: правила приличия на Феоленте…

– Да какие, к черту, правила! – почти рассерженно прервал он меня. И от удивления я снова обернулась.

– Без всяких правил, обе мои руки в твоем распоряжении. Просто потому, что ты мне нравишься.

Пораженная, я смотрела на него. Мы были в двух шагах друг от друга. Его скривленное резкой гримасой лицо выражало что угодно, но только не дружеские чувства. И это было неприятно. Он сверлил меня глазами, как изголодавшийся – бутерброд.

– А вот и оладушки…

Линда вплыла на террасу с подносом в руках. Я сразу почувствовала облегчение.

– Саша, ты, верно, сильно проголодался?

– Да, по-моему, он очень голодный, – виновато согласилась я, будто задержавшийся завтрак и впрямь мог объяснить его всплеск эмоций в мой адрес.

Шурик уселся к столу с видом пай-мальчика. Я смотрела, как невеста, грациозно держа в руках прозрачный кувшин, наливает жениху ярко-желтый апельсиновый сок из свежевыжатых фруктов. До чего же она хороша! Тонкая, словно соломинка в коктейле, с хрупкими запястьями, льняными волосами и лицом суровой готической мадонны. Сегодня на Линде был новый купальник: бирюзовый в нежных цветах, подвязанный легкой шифоновой юбкой той же расцветки (я видела их в Киеве в витрине магазина). И я с радостью заметила, что при одном взгляде на нее, наставницу, идеал, принцессу крови, взгляд жениха вновь обрел рабскую покорность.

Линда взыскательно поглядела на меня.

– Маша, ты совершенно безалаберно питаешься.

Я извинительно улыбнулась – слава богу, они снова заняты друг другом! – и, привычно застеснявшись сравнения с Леди Совершенство, пошла ощипывать свои несовершенные ноги.

* * *

– Машенька, давай ручку, – засуетился Шурик. – И ты, Линда, тоже…