Любовь не на шутку, или Райд Эллэ за! - стр. 9
– Для твоей же безопасности, – распахнув дверь, он кивком головы приказал войти.
– А если в туалет захочется?
– Принесу ведёрко.
– Угу… – нехотя шагнула внутрь, зверея от собственной покорности и бессилия. – Неси.
Если во время аудиенции у Кхамлэ, я подумала дать дёру при первой же возможности, то теперь не смогу бросить Райда. К горлу подкатил комок, стоило перед глазами встать жуткой картинке. Синяки, кровь… Но страшнее всего было наблюдать его безвольно волочащиеся ноги. Если спина перебита, то… То вряд ли ему можно помочь. Великая Мать! Охрани! Защити! Зажмурившись и согнувшись пополам от обуявшего безотчётного ужаса, собравшегося болезненным комом в районе желудка, зашептала молитву.
Столь важное для души занятие прервал шорох. В дальнем от входа углу прямо на глазах рос гриб, похожий по форме на лисичку. Знакомое дело, у меня дома несколько таких же, да и в самой академии навалом. Ещё минут через пятнадцать навскидку в моей тюрьме появился вполне приличный санузел и даже с маленьким светильником.
Вскорости всё тот же оленерогий принёс мне завтрак – овсянка, пара блинчиков с мясом и даже маленькая фарфоровая чашечка с кофе, хотя я предпочла бы воду или чай. И на этом спасибо. Морить себя голодом точно не собираюсь.
– Странно… – уставилась прямо на тюремщика, будто хотела проколоть его взглядом насквозь. Как же велик соблазн использовать эмпатию…
– Что именно тебе кажется странным? – тон мужчины был заинтересованно-доброжелательным, а эмоциональный фон подтверждал это наблюдение.
Похоже, он совершенно не расценивает меня как противника. Ну и ладненько.
Культист, уже успевший переодеться и оставить свой головной убор, поставил поднос прямо на пол и одним ловким движением развернул походный табурет, который держал, зажав подмышкой. Уселся. Интересно, чего ему надо?
– Ну так именно ты считаешь странным?
– Да всё. Зачем я вам?
– Ты нужна Кхамлэ, а зачем – это он тебе сам расскажет, когда придёт время.
– А вы?
– Что я?
– Вы отличаетесь от остальных. Явно выше прочих по положению, но возитесь со мной точно гувернантка какая?
Голубоглазый вздохнул и просиял.
– А если скажу, что мне приятно это делать? Сама понимаешь не так много хорошего во всём этом, – он неопределённо повёл рукой, как бы указывая на происходившее снаружи.
– Жуть! – я передёрнула плечами.
Оленерогий прыснул.
– Жуть первое, или второе?
– Всё жуть, но первое – особенно.
Несколько мгновений мужчина удивлённо смотрел на меня, а затем расхохотался в голос.
– Значит не стоит рассказывать, что переодевал тебя тоже я?
– Точно не стоит! Вот зачем это, а?
И правда, знать подробности совершенно не хотелось. Теперь и разговаривать с ним сложнее, стоило подумать, что он меня видел в чём мать родила.
Фанатик снова рассмеялся, а мне стало как-то невесело.
– Ладно, не тушуйся. Сказал же, пока ты здесь, тебе ничего не грозит. Я понимаю, какие слухи о нас ходят. Большая часть даже правда, но никто тебя не принесёт в жертву и, – он чуть помедлил. – Не посмеет тронуть и пальцем. Уж поверь, по доброй воле идти поперёк приказов Кхамлэ никто не рискнёт.
Дождавшись, пока доем, оленерогий забрал поднос и своё раскладное сиденье. Остановившись на пороге, вдруг спросил:
– Ничего не хочешь сказать?
– Спасибо? – Удивлённо подняла брови и категорично отрезала: – Нет.