Любовь на съемочной площадке - стр. 2
– Борис Николаевич, Александр Витальевич, у меня с формой проблемы! Точнее с погонами. Там…
Кузьмичев перебил, отмахиваясь:
– Оля, сейчас подойдет Рязановская – спроси ее! У нас и без твоих погон дел полно! Актеров надо отобрать. Композитор должен подойти. В банк надо ехать! Иди!
Костюмерша быстро взглянула на режиссера. Кивнула и исчезла за дверью. Продюсер, прежде, чем сесть за свой стол, внимательно посмотрел Воронову в глаза:
– Александр Витальевич, а вы уверены, что проблем с Рязановской не возникнет? До начала съемок всего две недели осталось. Где мы потом станем опытного гримера искать?
Режиссер не отвел взгляда и твердо ответил:
– Уверен, что искать не придется! Я не первый раз слышу подобные речи. Хотелось бы знать того урода, что пятнает имя честного человека? Поговорил бы я с ним тет-а-тет… – Аккуратно собрал рассыпавшиеся фотки и взглянул на продюсера: – Поработав с этой женщиной, вы сами все поймете. Не судите с чужих слов.
Кузьмичев устроился за столом, положив локти на столешницу:
– А как же слова Ильменева? Выходит, инциденты были.
Александр Витальевич кивнул:
– Были. Два. Я знаю. Получили заслуженно. Она еще мягко обошлась с наглецами, на мой взгляд.
Продюсер покачал головой. Принялся рыться в бумагах, меняя тему:
– Александр Витальевич, финансирование нашего фильма одобрено сверху. Деньги уже дали. Сегодня еду в банк. Вот, гляньте…
Протянул несколько бумажек с логотипами банка через стол.
Дворик был не большим, почти ровным, прямоугольником с двумя арками-выездами, расположенными напротив друг друга. Многочисленные огромные деревья разрослись так, что закрывали окна. Их обрезкой явно никто и никогда не занимался. Из-за густой листвы дневное время не ощущалось. Посреди дворика имелась крошечная огороженная площадка с песочницей, качелями, горкой и клочками изрядно вытоптанной худосочной травы. Солнце освещало лишь крыши домов. Внутри двора большую часть суток царила глубокая тень и от этого дома вокруг казались еще более старыми, чем были на самом деле. Лишь после полудня солнце заливало ярким светом каждый уголок, выгоняя мрачность со двора.
Почти у каждого подъезда имелись таблички с указаниями организаций и предприятий, обосновавшихся в домах. И там, где находились организации, двери оказались металлическими, с кодовыми замками, лестницы в подъезд отремонтированными, а где контор не было – деревянные и обшарпанные двери со стершимися ступенями и выбитыми кирпичами на лестницах.
Возле крыльца с перильцами, чистенькой навесной урной, черной металлической дверью, имевшей «глазок», стоял и курил в ожидании друга Андрей Курков. Лениво оглядывался вокруг от нечего делать. В дальнем правом углу, у мусорницы, дворник подметал асфальт. Скрежеща жестяной лопатой, закидывал рассыпавшийся мусор в контейнеры. Других людей во дворе не было.
В нескольких метрах от актера важно бродили толстые голуби. Желтыми жадными глазами на них глядел из травы у ствола тополя крупный полосатый кот. Птицы делали вид, что не видят хищника, нарочно подходя к нему поближе. Андрей улыбнулся, когда котяра принялся топтаться на месте, подбираясь и готовясь к прыжку:
– Промажешь, приятель…
Досмотреть не успел. Из дверей вышел Ильменев и с ходу возмущенно сообщил:
– Представляешь, гримером у них Рязановская!