Любовь на краешке луны - стр. 9
Канеда притихла на мгновение, а потом достала из сумочки письмо, которое Гарри получил из Шато де Бантом, и передала его мадам де Гокур.
– Прочтите это.
Мадам приняла листок и, вооружившись элегантнейшим лорнетом, внимательно прочитала письмо.
– Это необыкновенно! – вскричала она. – Это просто необыкновенно! Ваш брат, разумеется, совершенно не был готов к чему-нибудь подобному.
– Вот именно! – подтвердила Канеда. – Так же, как и я.
И не в силах сдержаться, с раздражением добавила:
– Как смеют они обращаться к нам лишь потому, что Гарри унаследовал титул и стал важной персоной! Почему нас не приглашали, пока maman была жива? Вы знаете, что она была не из обидчивых. Она почла бы за счастье простить всех.
Голос Канеды чуть дрогнул, в нем слышалась обида дочери за свою мать, навсегда отлученную от родных и близких.
– Прошлого не поправить, ma cherie, – негромко сказала мадам де Гокур. – Но если вы с братом сумеете погасить вражду, то наверняка сумеете порадовать этих людей перед смертью.
– Радовать их? – возмутилась Канеда. – Я ненавижу этих людей, и Гарри тоже их ненавидит! Но я придумала, как заставить их раскаяться и устыдиться за содеянное.
Мадам де Гокур опустила лорнет и с изумлением посмотрела на Канеду.
– О чем вы, моя милая? – спросила она. – Что вы предлагаете?
– Прежде всего, – сказала Канеда, – я хочу, чтобы вы ответили мне, почему они пишут нам именно в данный момент, если при этом не учитывать, что Гарри приобрел некоторое влияние в Англии.
Уловив явное смятение собеседницы, Канеда настойчиво произнесла:
– Я хочу слышать правду, мадам. Я чувствую, что за этим письмом кроется кое-что, и хочу все понять.
– Конечно, я не могу быть полностью уверена, – спустя мгновение неторопливо сказала мадам, – но поговаривают, будто в Дордони дела идут плохо.
– Какие дела?
– Во-первых, случился неурожай, и друзья мои утверждают, что местная пшеница не способна конкурировать с дешевой, привезенной из Америки и сбившей цену на зерно во всей Франции.
Она смолкла, и Канеда, всматривавшаяся в ее лицо, спросила:
– А еще?
Ей вдруг показалось, что мадам де Гокур просто не желает раскрывать всю правду. Однако ответ не заставил себя долго ждать.
– Говорят – хотя пока это всего лишь слух, – что в их краях свирепствует филлоксера[8].
– Филлоксера! – воскликнула Канеда.
Она б не была настоящей дочерью своей матери, если бы не знала кое-что о том, как выращивают виноград; в иные дни Клементина де Бантом успевала соприкоснуться с важным для всей Франции производством.
Джеральд Лэнг высоко ценил французские вина и научил своих детей разбираться в них, а мать объяснила им, что самые знаменитые происходят из Дордони.
Филлоксера, как было известно Канеде, представляла собой величайшее несчастье, способное обрушиться на виноградник; мошка эта вызывала не меньший страх, чем чума.
Болезнь завезли из Америки с зараженными саженцами в начале 1860-х годов.
Клементина Лэнг прочла о случившемся в газетах, и членам ее семьи нетрудно было понять, насколько трагично она воспринимает ситуацию.
Суть происходящего объясняли ей французские газеты, получаемые от друзей-англичан, посещавших Францию, и от французов, знавших, как она ценит подобные знаки внимания.
Пораженные филлоксерой лозы сбрасывали листву и погибали; ну а совсем недавно было сделано открытие, что тля поражает и корни.