Любовь на контрасте - стр. 15

– Я бы хотел попросить тебя оценить одну вещь, – Рокотов положил на стол пакет и достал оттуда коробку. В нее заботливо была упакована небольшого размера ваза с восточным орнаментом. Яркие, сочные краски радовали глаз.

– Тебя интересует, настоящая она или нет? – поинтересовалась Элла, осторожно беря вещицу в руки.

– Мне сказали, что это середина девятнадцатого века, – уверенно солгал Матвей. Ему было интересно, сможет ли девушка распознать подвох.

Элла осмотрела вазу со всех сторон, достала лупу, внимательно изучая орнамент. Затем уверенно заявила:

– Мейсенский фарфор. Подлинный, – осторожно провела пальцем по логотипу со скрещенными кобальтово-синими мечами. – И настолько же современный, насколько и подлинный.

– Ты уверена? – усомнился Матвей, невольно ловя себя на том, что не сводит глаз с тонких пальчиков девушки, словно ласкающих фарфор. Изящные, длинные, унизанные элегантными кольцами, они, казалось, были созданы для того, чтобы играть музыку. – Когда я покупал, утверждали, что это девятнадцатый век, – вновь повторил он.

Его упертость вызвала лишь недовольное поджатие губ, но и только. Голос Эллы прозвучал ровно:

– Вынуждена сообщить, что тебя обманули. Но если сомневаешься в моей компетенции, можешь обратиться к любому другому искусствоведу, – и очередная вежливая улыбка, которая уже действовала на Рокотова как красная тряпка на быка. Во всяком случае, ничем иным он не мог объяснить свою следующую неосторожную фразу:

– Да нет, теперь-то я как раз в твоей компетенции не сомневаюсь. Ты прошла проверку, – и Матвей, чувствуя себя хозяином положения, закинул ногу на ногу и довольно усмехнулся. А вот это он зря. Зеленые глаза собеседницы опасно прищурились:

– Будь любезен, уточни, пожалуйста, о какой проверке идет речь?

Не будь Матвей так сосредоточен на подавлении собственных эмоций, он бы, наверное, был куда как деликатнее. Но вкрадчивые нотки его не насторожили, Рокотов просто бухнул с места в карьер:

– Ваза – это была проверка. Мне нужно было убедиться, что ты действительно хороший специалист. Поэтому я и подсунул тебе и не совсем подлинник, и не фальшивку. У меня очень важное дело, которое я не могу доверить непонятно кому. На кону стоит честь и документы моей семьи.

А вот это уже была ничем не прикрытая наглость. Мало того, что он приперся к ней со своей просьбой, на которую она, мягко говоря, не напрашивалась, так еще вздумал ее проверять, намеренно надеясь поймать на некомпетентности! Это было почти обидно и откровенно злило. Вот он серьезно считает, что с таким подходом она действительно будет ему помогать? После откровенного обмана с его стороны? И ведь не постеснялся признаться! С его стороны это было, мягко говоря, неэтично.

– Убедился? – ласково улыбнулась Элла, ничем не показывая своего гнева. А зачем? Вопить, топать ногами и оскорблять – это совсем не ее тактика. Когда ты говоришь тихо, шансов, что к тебе прислушаются, гораздо больше.

– Да, ты молодец, – похвалил ее Матвей. Почему-то Элла сразу вспомнила стикеры, которые так любил Верещагин. Был там один белый щенок, который радостно скалился под гладящей его рукой. Видимо, она тоже должна так же отреагировать на столь высокую похвалу от нежданного посетителя?

– Благодарю, – церемонно кивнула Элла и добавила. – Раз мы установили мою квалификацию, думаю, мне самое время вернуться к работе.