Любовь моя - стр. 73
«Настырно задает тон нашему разговору. Она не просто иногда иронизирует, она иначе мыслить не умеет. Что-то внутри нее зудит, раздражает, толкает на выплескивание желчных инсинуаций, создает воинственное настроение, отчего она взрывается на мелочах. Ее все время куда-то заносит. Мастерица морочить головы. Может, это чувство тайного превосходства? Та еще фифа. Если бы она ушла, я бы не очень огорчилась. И каким ветром, какой волной ее прибило к нашей компании, тем более после прошлогоднего инцидента? А вдруг она сама страдает от своего характера? Выговорится и вернется в ровное расположение духа или явит «миру» веселое настроение», – на себя примерила Инины закидоны Аня и запретила себе реагировать на вспышки ее эмоций.
– Проблемы в жизни людей есть и всегда будут. Рита, когда подступилась к ним, тоже поразилась их масштабности, вот и стала рассматривать и осмысливать только одну, точнее один ее узкий аспект. А сначала пыталась охватить тему со всех сторон, – сказала Аня. – Только дебютанты надеются быстро дать ответы на все вопросы.
– Что ей до чужих комплексов и терзаний? Так и кое-куда загреметь можно.
– А ты на себя оборотись, тогда поймешь, – кольнула Жанна Инну.
– Еще бы, кто я такая, чтобы судить? Писатель должен затрагивать всеобщие и самые глубокие проблемы, а не оттачивать и шлифовать бытовые события и копаться в чужом грязном белье. Рита надеется суметь банальное представить монументальным? Снова «запоет» на тему воспитания?
– Наверное, писать о том, есть ли жизнь на Марсе, интересней, тут мы далеко заглядываем. Только мне кажется, что стоит чаще задаваться вопросом: «Есть ли жизнь после свадьбы»? Я не вижу проблемы важнее, – сказала Аня. – Но вот как далеко заходить в интимную сферу отношений, чтобы вскрыть причины того, что творится за дверями запертых квартир, и проработать весь материал до мелочей, – это вопрос внутренней цензуры автора. А вдруг именно это, казалось бы, глубоко личное и является основной, глобальной причиной проблем в семьях? Разве о нем надо молчать?
– Куда же нам без прописных истин? – хмыкнула Инна.
– О них труднее всего говорить. Но даже их не всем и не сразу удается усваивать. Человек медленно меняется. Вот и приходится писателям, забыв о высоких материях, вдалбливать элементарные понятия, потому что они являются основой бытия.
– Например, интересоваться степенью уязвимости человеческой души. Как живет человек, который не хочет соприкасаться с реальностью? За счет чего он выживает? Как самые обычные люди под влиянием обстоятельств превращаются в злодеев. Да?
– Если ты о немцах в войну, то они были частью той системы, в которой жили, и нечего их защищать. Простые солдаты тоже виноваты, он шли воевать, надеясь получить кусок советской земли в личное пользование, а русского человека сделать рабом, – жестко заметила Аня. – Немецкие женщины боготворили Гитлера и посылала сыновей воевать. Женщины!! Что в нем было такого, что они ему поверили? Как могла нация, взрастившая Гете и Баха идти на уничтожение других народов?
– И своего, – заметила Инна.
«Анина память застряла в военном детстве. Это ее самое главное тяжелое воспоминание. При малейшем намеке на прошлое оно всплывает из глубины сердца и тревожит, тревожит…» – подумала Жанна.