Любовь моя - стр. 3
Я искала оправдания своему ревнивому испугу. И, конечно же, нашла. Дуреха. Но все равно некоторое время переживала: «Как я могла даже подумать такое?! Я, глупая, позволила себе покуситься на святое?» Собственно, я не думала нападать. Сознание подкинуло мне эту загадку, а разум ее разгадал. Каких только глупых и умных задач мы не решали в детстве!
– Ты испытываешь в той или иной степени влияние на свое творчество каких-нибудь конкретных писателей? Из-за них ты не теряешь собственную природную стилистическую независимость?
– Влияние неизбежно. Человек живет не в вакууме. Ты, когда разговариваешь, разве не замечаешь в своей речи каких-либо строк из литературных произведений? Ты непроизвольно являешь новые, неожиданные мысли, синтезируемые мозгом, сформированные общим состоянием твоего культурного уровня, фактически тем, что соизволила впитать твоя память, твоя личность. А она много чего хорошего получила. Ведь художественных книг в детстве ты прочитала на порядок больше, чем смогла позволить себе я. Меня нельзя было назвать не по возрасту начитанной. Работа по хозяйству занимала почти все мое свободное время. И из школьных уроков литературы я мало что вынесла, – усмехнулась Лена, вспомнив своего недобросовестного учителя.
– И это не аукнулось в твоем сочинительстве самым жесточайшим образом? Только у писателей, ознакомленных с шедеврами мировой литературы, возникают произведения с идеальным соотношением результатов наследия и новаторства. Разве тебе не требовалось восполнить пробелы? Так сказать, «привить классическую розу к дичку». Начать с древних фолиантов и расти, расти до уровня небес… Наверное, любое стоящее произведение прошлого расширяет границы интеллекта. Есть тут над чем призадуматься? И это при том, что ты у нас стихийно одаренная самоучка! – скорчив хитренькую рожицу, прошептала Инна. – Допустим, о любви написано много прекрасного. Это же вечная тема! Но любые истории о ней всегда будут интересными и особенными. Например, написать бы о том, что иногда сердце человека разрывается на части, а ему хорошо! Он на небе от счастья… И тем обогатить литературу. Можно ничего не читать о любви и создать что-то совсем уж гениальное. Но, наверное, лучше бы всё о ней знать, чтобы заново не изобрести велосипед?
Лену не тронула шпилька подруги. Она спокойно ответила:
– Ты права. Ощущаю недостаток знаний. Мне бы впитать весь серебряный век, познать истоки словесности. Но мой шеф в НИИ говорил: «Ваши книги для школьников не отягощены классическим наследием и не перегружены избитыми литературными ассоциациями. Но от этого они не стали хуже. Напротив, в них видна индивидуальность автора, потому что вы писали, полагаясь только на свое чутье и на свой жизненный опыт. Они ниоткуда не слизаны и не перелицованы».
– И с тех пор всё твоё творчество подчинено…
– Я думаю, что качество моих произведений для детей мало зависело от количества прочитанного мною в детстве. Помню, первые книги как-то быстро «встали на ноги». Они шли не от ума, а от концентрации чувств. А вот для взрослых…
Инна не дала Лене окончить свою мысль.
– Та, первая – эмоционально насыщенная, сокровенная книга-исповедь, которой ты сдала экзамен на художественную зрелость, – полностью твое детство, твоя судьба? Приоткрой карты. В ней простые и внятные трагедии детей. Она написана сердцем. Мелодрама – трудный жанр. Там всегда всё на грани.