Любовь или действие - стр. 45

– В июне, когда мы с пацанами закрылись в старых «жигулях» с дымовухой, чтобы проверить, кто дольше продержится, – охотно поделился Илюха.

– Ты прикалываешься? – спросила Ленка и непонимающе уставилась на него.

– Нет, отвечаю на вопрос.

– Мы договаривались отвечать серьезно.

– А что, шучу? У меня, между прочим, слезы ручьем до следующего дня текли, – пожаловался Илья. – Знаешь, как на меня прохожие смотрели, когда я домой возвращался?

– Наверное, как на придурка. Как еще на тебя можно смотреть?

– Зато я тогда победил, – похвастался он.

Даже в этой ситуации Кириленко нашел повод покрасоваться, а может, только ради этого все и замышлялось? Навряд ли он стал бы задавать подобный вопрос, если бы ему пришлось признаваться, что пару дней назад он разрыдался над какой-нибудь мелодрамой. И вообще, Ленка сомневалась, что Илья сказал правду. Скорее всего, все каникулы лил слезы из-за своей безответной любви, но разве теперь об этом узнаешь?

– Давай дальше! – потребовала она.

– Ладно… – задумался Илья. – За какой поступок тебе стыдно?

– Можно не отвечать на этот вопрос?

– Нет.

– А заменить его?

– Нет.

Они еще до половины не дошли, а Ленке уже казалось, что он знает больше, чем следовало. Жаль, что не было надежного способа вызвать у человека амнезию, а то она обязательно воспользовалась бы им после того, как вернула свой телефон.

– Я терпеть не могла музыкалку, но мама очень хотела, чтобы я играла на пианино, поэтому мне приходилось ходить туда, – сказала Ленка. – Однажды меня это все окончательно достало, и я наврала, что у родителей отпуск и мы уезжаем. Так как занималась я хорошо и меня хвалили, мне поверили на слово. В общем, все две недели я гуляла по улицам вместо музыкалки и ужасно боялась, что родителям обо всем сообщат. А еще мне было очень стыдно из-за того, что я всех обманываю, но я так и не смогла признаться.

– Вот это да, – обрадовался Илюха. – Лель, так ты, оказывается, тоже та еще прогульщица, а еще меня в чем-то обвиняешь.

– Отвали, – ответила Ленка и раздраженно дернула плечами.

– Да ладно тебе, я всегда подозревал, что у такой зубрилки, как ты, есть скелеты в шкафу, – рассмеялся Кириленко.

– Поэтому я и не хотела тебе ничего рассказывать, ты из всего цирк устраиваешь.

Ее слова эхом разнеслись по арке, через которую они с Ильей в это время проходили, и унеслись вместе с опавшими листьями, подхваченными легким осенним ветерком.

– Ну прости, – сказал он. – А мне до сих пор стыдно, что я Гриба подставил. Помнишь его?

– Помню.

Это был их одноклассник, который ушел после девятого. Вообще-то его фамилия звучала как Гребнев, но для всех пацанов он был просто Грибом. Про него и сказать нечего было – обычный забитый паренек, у которого не было друзей.

– Он пытался к нашей компании примазаться, и классе в седьмом мы решили над ним поугорать и сказали, что ему надо пройти что-то типа церемонии посвящения. Мы его отправили в магаз, чтобы он стащил пачку сухариков, а сами предупредили охранника. Гриба, естественно, поймали, а мы убежали, так что я не знаю, что там дальше было, но с нами он больше не общался. Я пытался после этого с ним заговорить, но он морозился, а потом вообще выяснилось, что он только с матерью живет и у той сердце больное, она после этой истории чуть на скорой не уехала. Блин, зачем я это вспомнил, – ужаснулся Илья и закрыл лицо рукой.