Любовь или действие - стр. 20
– И что ты хочешь?
– Прогуляй этот урок со мной, – ответил Илья, облокотившись на перила.
– Но там мои вещи остались.
– Ничего с ними не случится. Не волнуйся, я сказал, что тебе стало плохо и ты попросила отвести тебя к медсестре.
Не стоило все-таки бежать за этим драным рюкзаком, не пришлось бы сейчас расплачиваться за свою доброту. Первый жизненный урок от Кириленко: нельзя помогать тому, кто этого недостоин, потому что он этого не оценит.
– Ладно, – вздохнув, согласилась Ленка и спустилась обратно.
Илья ничего больше не сказал, только поднял с пола свой рюкзак, отряхнул его и нырнул в закуток под лестницей. Это было излюбленное место прогульщиков, но ко второму учебному дню они еще не настолько выдохлись, чтобы пропускать занятия, поэтому здесь никого не было.
Главной достопримечательностью этого уголка была деревянная лавка, сколоченная какими-то учениками на уроке труда лет пятьдесят назад. Время от времени по требованию директора или завуча ее относили в подсобку, но стараниями учеников она неизменно возвращалась обратно, словно на ней лежало особо сильное заклятие. Один раз эту лавку даже отнесли на помойку, но уже на следующее утро она чудесным образом возникла на прежнем месте, чем доказала абсурдность идеи избавиться от нее. Сейчас же она пришлась как нельзя кстати, и Илья устроился на ней, призывно похлопав рукой рядом с собой.
– Обломись, – сказала она и демонстративно уселась подальше от него. – Я это делаю только потому, что у меня нет выбора.
– Неправда, есть.
– Нет. Я лучше ни на один урок больше не пойду, чем буду встречаться с тобой.
В ответ Илья лишь рассмеялся, а Ленка напряглась. Зря она ему идею подала, а то ведь он вправду додумается до такого. Нужно было срочно сменить тему, но вести с ним светские беседы Ленка не привыкла, поэтому перешла к привычным оскорблениям.
– Знаешь, Иль, мне тебя даже жалко, – призналась она.
– Почему же? – с нескрываемым интересом спросил Илья.
– Ты так нелепо выглядишь, когда таскаешься за мной, – ответила Ленка и презрительно ухмыльнулась. – Над тобой друзья еще не угорают из-за этого?
– Если честно, Лель, – сказал Илья, серьезно посмотрев на нее, – я бы сейчас на тебя обиделся, если бы не помнил, как ты в четвертом классе рыдала из-за тройки по английскому.
– Свинья, – прошипела Ленка.
Об этом эпизоде своей жизни она предпочитала не вспоминать и надеялась, что все, кроме нее, о нем забыли, однако памяти Ильи можно было позавидовать, как и его самообладанию. Как Ленка ни старалась, вывести его из себя не получалось. То ли его действительно ничего не задевало, то ли он просто хорошо умел скрывать свою злость, но Кириленко все так же непринужденно сидел на лавке и улыбался.
– К тому же, – внезапно заговорил он, – кое-каких результатов я добился, так что, видимо, не зря таскаюсь.
Опять эти намеки. Ленка терпеть их не могла, но вызвать у Илюхи принудительную амнезию было невозможно, а жаль.
– Хватит уже об этом, – сказала она, скрестив руки на груди. – Тот медляк я с тобой танцевала только потому, что ты меня заставил.
– Ага, – ответил Илюха с хитрой улыбкой.
– И проводить меня домой я попросила только потому, что больше было некого.
– Ага, – повторил он.
Вот она, та непоправимая ошибка, которую Ленка до сих пор не могла себе простить. В тот раз, когда она сбежала от Фетисова со школьной дискотеки, она позволила Илье довести ее до дома, потому что боялась, но он, кажется, воспринял это по-своему.